Сила Боли - Павел Александрович Зверев

— А по сути, прямой проход в центр наших земель, — нахмурилась уже Бакумэ. — Это ненормально. И на охране всего лишь четверо. Чем она думала вообще⁈

«Ясно уж каким местом», — хотелось проворчать мне, но не стал.

— Вот найдем её, сама и спросишь, — мотнул головой. — Двигаем дальше. В том амбре запах ушастых может потеряться слишком быстро. И, кстати, он полностью забивает запах Гитцу. Не могу его различить вообще.

Открыть входную дверь с первого раза не получилось вовсе. Ветхая на первый взгляд, на самом деле она оказалась металлической. Поверх неё искусно изрисованы волокна древесины и смотрелись они больно уж натурально. А вот ключ нашелся за верхним косяком. Причем Бакумэ подхватила его походя, словно всегда знала, что он находится именно там.

— Старая тема, — дернула она плечом.

При повороте ключа на мгновение почувствовал, как в движение пришли магические потоки, но всё пропало практически сразу. Шум прибоя ворвался в мысли оглушающим грохотом, как и мерзкий запах тухлой рыбы, да помоев, что сливаются сюда со всего района. Ком тошноты подкатил моментально, и если я вполне себе сдержался, как и Бакумэ, то Рину накрыло рвотными позывами.

— Пока осмотрюсь, — кивнул за дверь. — Закройся.

Выход наружу оказался на пирсе. Дощатое покрытие, сваи и вода в метре. По поверхности морской глади плавал всякий мусор. Гнилые очистки, мертвая рыба, сгустки грязи и всякие доски. Колышущаяся поверхность у берега и вовсе скрывала под собой воду. Мерзость — одним словом.

Поверхность земли вокруг лачуги, впрочем, не сильно от всего этого отличалась. Домик и правда представлял собой жалкое зрелище. Если не знать, что внутри, желания заходить туда не будет вовсе. Обшарпанные гнилые доски, вместо стекла на окнах — какая-то гнилостно-желтая пленка. По левой стороне от дома — свалка. Самая настоящая гора мусора, на которой вереща, за куски съестного боролись чайки, крабы и куча еще всякой другой живности.

— Опа-на, — вырвалось у меня, когда кое-что заприметил.

И тут же насторожился. Все чувства ушли на пик своих возможностей, а когти заменили ногти в считанные секунды. Волна изменений потекла и по коже, уплотняя её и улучшая качество осязания. Мир приобрёл больше красок, звуков и запахов. Да, преобладал запах гниения, но сейчас отчетливо чувствовался запах стали и, хм, мужского парфюма? Почему запах такой знакомый⁈

Внимательно оглядываясь по сторонам, выцепляя буквально каждую незначительную деталь из окружения, медленно подходил к свалке. Крики чаек раздражали. Писк крыс нервировал. Рычание каких-то тварей, похожих на собак, но с чешуей, вместо шерсти, отвлекало. Да, эльфятина однозначно пришлась по вкусу местным обитателям.

А теперь внимание, вопрос: кто тут у нас в состоянии порубить в капусту с десяток сумеречных? Именно такое примерное количество, по частям тел, я насчитал в этой куче мусора. На ум приходит только Картен, но лург бы его побрал, не до того ему было ночью! А то, что тела лежат с ночи, понять не трудно. Отбился от нападения на свой замок и узнав, что ушастые действуют через Гитцу, решил им помешать⁈ Да нет, бред чистой воды.

Тогда какого рожна здесь вообще происходит⁈

Назад метнулся с задержкой в несколько секунд. Искать Гитцу теперь придется иначе. И я сильно надеюсь, что у Бакумэ есть что-то из её вещей.

— У нас проблемы, — ворвался я в дом. — Из вещей Гитцу есть что? Нужен её стойкий запах.

— Зачем? — не поняла женщина. — Стой! Что за проблемы?

— Кто-то покрошил в салат сумеречных, а это, скажу я тебе, по плечу далеко не всем, — и видя, как Бакумэ собирается произнести имя, только головой покачал. — Этой ночью Картену был занят. И, да, дальше я пойду один. Вы возвращаетесь назад, не перебивай! Возвращаетесь и ищете способ раздолбить этот лургов проход! Всё это мне сильно не нравится.

— Я никуда не пойду, — в раздражении прошипела Бакумэ. — Я должна найти маму!

— Да в рот тебе ноги! — рявкнул я. — Там кто-то, кто покрошил десяток ушастых наемников в салат! И здесь ты, вся такая красивая, «я должна найти маму!». Башку включи, дура! На тебе эта сопля ледяная, а ты к матери рвешься, а если точнее, на тот свет! На себя насрать, малую пожалей! Какого вообще рожна мне приходится объяснять это тебе⁈ Взрослой бабе! Понятно теперь почему Тресси стоит за исполнением приказов Гитцу! О, ну да, меня еще пырни, дура!

— Всё, всё, — скривилась Бакумэ, вырывая свою ладонь с кинжалом из моей стальной хватки. — Не ори! Поняла. Осознала. Ты прав. И это бесит! Какого вообще лурга ты весь из себя правильного корчишь⁈ Ненавижу! Мужики!

Достав из-за шиворота какую-то висюльку, женщина сорвала её с шеи и бросила мне. Ожгла напоследок взглядом, скривилась и резко крутанулась на месте. Хвать охреневшую в немом удивлении Рину за шиворот и ходом в комнату, откуда мы поднялись.

— Гребаные бабы, — вырвалось у меня. — Надеюсь, девок в оплату подберешь толковых, а не с себя.

Так, сначала дело. В сладкие грезы погружаться буду после. Если выживу, конечно.

Висюлька оказалась кулоном, в котором обычно хранят фото. В этом же, вместо фото лежал небольшой, совсем, локон черных волос. Запах с них срисовать получилось сразу, ибо терпкий аромат буквально прожигал ноздри своей яркостью. Хотя тут скорее я переборщил с акцентированием внимания именно на обонянии.

Вдох полной грудью и посреди безумного амбре мерзкой гнили, словно путеводитель, вспыхивает аромат Гитцу. И нет, слава всем местным богам, не к свалке с телами сумеречных он ведет, а по пирсу дальше. В окружении вороха других запахов, некоторые из которых вились мимоходом, а вот другие, магия воздуха, железо? Нет, но что-то металлическое. И много. А еще, хм… Шерсть, если бы она была, встала бы дыбом. Странный запах влаги почему-то воспринимается подсознанием в штыки. Сам не заметил, как лицо изменилось и метаморфозы пошли по пути увеличения челюсти. Легкое рычание сорвалось губ, а хотелось большего. Хотелось зареветь на всю округу, оповещая лишь о том, что я единственный здесь хищник!

— Лург, — мотнул головой, отгоняя наваждение. — Вот только повадок животного мне не хватало. Когда метить начнем, м?

Последняя фраза заставила усмехнуться, и это чуть увело в сторону навязчивое желание завыть. Но галочку в мозгу оставил и чуть