Отречение. Роман надиктован Духом Эммануэля - Франсиско Кандидо Хавьер

— Скажи-ка мне, Гильерм, — важно продолжил он, — у супругов Давенпортов счастливая ли жизнь? Впрочем, вполне естественно, что этот вопрос интересует меня лишь потому, что моя воспитанница будет теперь жить среди них.

Этим он старался косвенно получить больше информации о супружеском прошлом Сирила. Не сомневаясь, что касается деликатной темы, собеседник добавил:

— Мсье Давенпорт женат вторым браком. Его первая жена, насколько мне известно, была испанкой, она из Гренады. Её звали Мадлен Виламиль, она умерла во время эпидемии оспы в 63-м году.

Дамиан не мог скрыть своего волнения. Напрасно он старался казаться беспечным, хотя друг приписывал волнение его хрупкому состоянию здоровья.

— Покойная была похоронена на кладбище Невинных. Я уже навещал её могилу в компании Жака и Сирила.

— А кто такой мсье Жак? — несмотря на своё волнение, спросил Дамиан.

— Это тесть мсье Давенпорта и в то же время его дядя, поскольку табачный коммерсант женился на своей кузине вторым браком. Кстати, старик, который сейчас находится на краю могилы под тяжестью своей старости, в течение нескольких лет был здесь, во Франции, преподавателем.

— В Париже?

— Нет, в Блуа.

Теперь Дамиан был убеждён, в этом не было больше сомнений.

— Да благословит Бог Алкиону, чтобы она смогла служить этому дому со всей христианской любовью, — спокойно заключил он, — я не желаю ничего другого.

И он ловко повернул разговор на другие темы, чтобы не выдать своего сильного волнения. Но когда Гильерм ушёл, вновь повторив свои благодарности, он предался глубоким и тягостным раздумьям. Он только что испугался тайны, без возможности найти ключ к ней. Естественно, зловещая драма, которая, как он догадывался, стояла за всей этой ситуацией, была замыслена каким-то извращённым умом. Он вспоминал малейшие откровения и доверительные беседы с мадам Виламиль в Авиле и не мог сомневаться в правдивости событий, которые Мадлен воспринимала как неоспоримые истины. Он всегда считал странным тот факт, что Сирил Давенпорт исчез без каких-либо вестей из Америки для своей супруги. Он также замечал, что даже если Мадлен считала его умершим, то тоже самое происходило с её мужем, который почитал её так называемую могилу. Кто мог совершить сговор против счастья этих двух сердец? Он вспоминал заявления, которые дочь дона Игнация делала в отношении личности Антеро де Овьедо. Неужели он является автором этого подлого преступления? После раздумий он сказал себе, что он не может быть единственным преступником, в этом низком деянии должен был быть у него активный сообщник. Затем, устав, он принялся размышлять о странных и неизмеримых намерениях божественного Провидения, которые привели Алкиону во второй отцовский очаг. В глубокой тревоге ему вдруг сильно захотелось, даже в этом болезненном состоянии, наведаться в резиденцию Давенпортов, но он боялся приступов кашля в этот холодный вечер, переходивший в ночь. Во всяком случае, он не найдёт себе покоя, пока не увидит девушку и не поговорит с ней о её первых впечатлениях. Поэтому он отдал распоряжение слуге послать коляску в Сен-Марсель, чтобы дочь Виламиль могла приехать, когда вернётся домой.

Когда Алкиона приехала домой около семи часов вечера, она нашла коляску, которая ждала её у дверей. Тогда она предупредила мать, что должна немедленно приехать в Сен-Жак и навестить Дамиана, здоровье которого её очень беспокоило, и что она скоро вернётся обратно. У неё были опасения, что её другу стало хуже. Девушка быстро занялась несколькими неотложными домашними делами. И ответив на материнские вопросы о её новой работе, она заявила, что довольна ею, и, храня доброе выражение лица, с беспокойством отправилась в ближайший квартал.

Старый священник Авилы взволнованно обнял её.

— Как прошёл твой день, дочь моя?

— Сначала скажите о себе. Как вы себя чувствуете? Я взволновалась из-за коляски. Ваше здоровье ухудшилось?

— Нет. Мне очень хорошо. Я позвал тебя, чтобы узнать, как дела с твоей новой работой.

Девушка с облегчением вздохнула и воскликнула:

— О, слава Богу!

— Отец Гильерм, осторожно продолжил Дамиан, — приезжал сегодня ко мне, он дал мне кое-какую информацию, и мне нужно серьёзно поговорить с тобой без свидетелей. У тебя остались хорошие впечатления от дома и этих людей?

— Это интересно, потому что по приезде к ним я обнаружила, что уже видела мсье Давенпорта и его жену.

— Как это? — заинтригованно спросил Дамиан.

— Они присутствовали на моём концерте там, на паперти Нотр-Дам, и, кстати, это мсье Давенпорт дал мне триста франков, которые я вам принесла.

— Как это всё показательно! — взволнованно воскликнул священник. — Ну и как они тебя приняли?

— Мсье Давенпорт и его дядя, а также маленькая Беатрис, которой я буду заниматься, обращались со мной очень любезно. Малышка казалась нервной и измученной, но она очень миловидна. Чтобы узнать немного друг о друге, мы проговорили почти целый день; я воспользовалась этим, чтобы упомянуть наставления Иисуса, как истинное и законное лекарство от всех нужд жизни и сердца. Это маленькая девочка, и я думаю, мы поймём друг друга. К сожалению, не могу сказать то же самое о мадам Сюзанне. Когда она вернулась с одного из своих элегантных визитов, обнаружив меня, она не стала скрывать своей досады. Она не улыбнулась, когда муж сказал ей, что я та самая певица с предыдущего вечера, когда они остановились на площади у церкви. Она даже заявила, что эти обстоятельства не в мою пользу. Она добавила, что отец Гильерм, вероятно, ошибся в своём выборе, поскольку она просила подыскать более пожилую гувернантку, с более серьёзным жизненным опытом. Когда она сказала, что мои услуги ей не подойдут, малышка Беатрис заплакала, тем самым выказывая обратное. Она ухватилась за меня, стала кричать, вызвав вмешательство отца и дедушки, которые немедленно прибежали на шум. Выяснив причину её слёз, мсье Давенпорт бросил на свою жену очень жёсткий взгляд и решительно заявил, что я в любом случае остаюсь у них. Однако видя раздражение его жены, я попросила разрешения оставить их, но об этом не могло быть и речи. Мсье Жак был за меня, осуждая поведение дочери. Увидев, что она осталась одна против всех, мадам Сюзанна более вежливо обратилась ко мне, согласившись на моё присутствие рядом с её дочерью.

Дамиан, внимательно слушавший её, воспользовался паузой и спросил:

— А имена в этой ирландской семье тебя не удивили?

— Несомненно, какие-то странные мысли приходили мне на ум, когда я постепенно знакомилась с членами дома. Сирил Давенпорт — это имя моего отца, а имена Жак и Сюзанна мне кажутся очень связанными в воспоминаниями моей матери.

— Скажи, а они случайно