Перегрины. Правда за горизонтом - Василий Кленин

моря. Их не так много, по словам кори, на острове есть всего три общины. Правда, они не так слабы, как эти горцы. Поэтому нам нужно будет объединиться. Пусть отец соберет всех мужчин Аквилонума – портойев и самых верных ара. В каждом каноэ пусть будет не больше четырех гребцов, чтобы было куда класть пленников.

Валетей Протит подозрительно оглянулся.

– Надо сделать так, чтобы местные кори не знали об этом, – пояснил он. – Они, конечно, враждуют с людьми моря, но не стоит им знать о том, что мы хотим сделать с целым племенем. А мы сделаем!

И парень дружески ткнул Клавдея кулаком.

– Отплываешь домой, а ровно через одну луну я соберу всех свободных портойев, и мы выдвинемся к Капачину. Думаю, к тому времени два новых больших каноэ будут готовы. Запомнишь? Через луну! За это время ты сходишь на Суалигу, расскажешь всё отцу, тот соберет народ со всех трех семей острова, и ты отведешь их также к Капачину. Думаю, вместе мы соберем не меньше полусотни мужчин – этого хватит для захвата всего острова. Нападем на одно селение, а потом посмотрим. Если добычи будет много, на время остановимся. Если мало – будем искать новое селение. Всех пленников сгрузим на каноэ из Суалиги, и их сразу увезут в Портойю. Так кори ничего и не узнают.

Старший Протит постепенно увлекался речами юного предводителя.

– Это же десятки пленников! Десятки слуг! – ухмыльнулся он. – И торговать ими со всей Портойей станет наша Суалига. Как и говорил твой отец – из глухой окраины мы станем центром.

– И весь мир вокруг станет нашим! – улыбнулся Валетей.

А Гуильда всё это время стояла рядом. И совершенно не разделяла радости мужчин. Лицо ее горело. От стыда и ненависти. Стыда за свои порушенные фантазии. И ненависти к мужу, который по ней совсем не соскучился. Не стиснул в объятьях. А лишь лениво подставил щеку и почти сразу забыл. Руки девушки нервно теребили край нагуа. Больше всего хотелось развернуться резко, хлестнуть неблагодарного муженька косами и молча уйти. И даже не в тесную клетушку дома. Уйти далеко-далеко – к морю. И поведать ему все свои печали. Только вот как уйти, как хлестнуть? Кругом люди – надо блюсти добропорядочность семьи, что у портойев делать гораздо сложнее, чем в Макати. Жена слишком много должна и слишком на малое имеет право.

Вдруг Гуильда вздрогнула. Блуждая повлажневшими глазами по округе, она внезапно наткнулась на пристальный взгляд. Огромный и черный, в шлеме и доспехе из шкуры каймана, с единственным железным копьем на острове – на нее пристально смотрел тот самый смуглый великан. Нефрим. Мысленно ойкнув, девушка тут же отвела взгляд. Она словно обожглась, уж больно много огня было в этих глазах. Девушка зарделась с новой силой. Не по правилам благопристойных портойских жен, но по собственному желанию он стала разглядывать свои ноги и старательно ждать, когда же пройдет мимо темнокожий великан. И не потому, что ей не понравился его взгляд. А как раз наоборот.

Ах, ну почему так на нее не смотрит ее Валетей?!

Конечно, ночью всё встало на свои места. Валетей – умывшийся, наевшийся, отдохнувший – схватил жадно свою жену, повалил на лежанку. И наступила ночь страсти. Разгоряченная Гуильда вскоре вырвалась из-под мужа, оседлала его и максимально вбирала в себя всю плоть своего мужчины. Ее пальцы в экстазе стискивали его руки, плечи, грудь. Валетей стонал от боли и наслаждения.

«То-то же! – злорадно думала девушка, в те редкие моменты, когда неугомонный зверь страсти внутри нее отступал. – То-то же!».

Она не очень хорошо понимала, что именно имеет в виду. Но уснули потом супруги одинаково быстро и одинаково счастливыми.

И уже на следующий день этот невыносимый Нефрим пришел прямо к ним в дом!

Валетей, размахивая руками, рассказывал о плане похода на Капачин рослому ангустиклавию. Рассказывал уже немного по-другому, но Гуильда не слишком вслушивалась.

– Нефрим, ну, согласись – это идеальное время! – едва не кричал ее муж. – В селении самые сложные работы позади. Первая сырцовая гончарная печь готова, в ней как раз обжигаются кирпичи на вторую – полноценную. Все гряды для первого посева ячменя готовы, надо лишь дождаться нужной поры. Крыши над головой у всех есть. Даже для толстяка уже обустроили Дом ЙаЙа! Большие каноэ скоро закончим. И главную задачу – подружиться с местными – тоже выполнили. Прошедший поход их к нам привязал! Мы теперь защитники!

Нефрим только молча кивал. То ли соглашался с Валетеем, то ли просто давал понять, что слышит его.

– Ты же сам видел, Нефрим, – снова давил свое Протит. – Людоеды оказались жалким народцем. Совсем не теми, что виделись по рассказам кори. Ни слава, ни добыча в горах нас не ждут. А добыча нужна. Держава послала нас сюда и ждет отдачи. Скоро мы начнем жить за счет своих ресурсов. Но надо же что-то и Портойе отдавать! Верно? Поэтому мы должны идти на Капачин! Еще до новых штормов. За это время успеет подойти только подмога с Суалиги, но ее хватит.

Мехено здесь чуть заметно хмыкнул. Валетей на миг осекся. Но он уже был полностью в своих грезах, его несло и несло.

– На Капачине нас ждут и воинская слава, и богатая добыча. Да, конечно, этот поход более рискованный. Но я уверен, общины людей моря не объединятся, пока мы не нанесем удар. А потом уже будет поздно.

У Гуильды к этому времени охладился терпкий травяной отвар. Она разлила его из горшка по чашкам из ореховой скорлупы и подала: с почтением – любимому мужу, и, не скрывая неприязни, – незваному гостю. То есть, на самом деле, Валетей гостя как раз звал. Но девушке это было неважно. Нефрим принял чашу как-то смущенно. Но потом вдруг обратился к хозяйке дома:

– Подожди, Гуильда! – он быстро, даже суетливо начал развязывать кожаный мешочек на поясе. – Когда мы бродили по горам, я случайно наткнулся на очень необычный камень… Вот. Возьми!

Великан взял ее ладошку, разжал огромный кулак и положил ей свою находку. Гуильда замерла. Камушек и впрямь был красивый. Сочно-зеленый с желтоватыми прожилками. При всем этом он слегка просвечивал, если навести на огонь. На ощупь подарок казался достаточно мягким, наверное, его несложно будет отшлифовать песком и водой.

Девушка сжала ладошку с камнем и осторожно подняла глаза. Она