Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга II - Константин Маркович Азадовский

Тогда же, в декабре 1938 г., М. К. был выдвинут группой видных ленинградских ученых (В. М. Жирмунский, И. Ю. Крачковский, Н. К. Пиксанов, Н. Н. Поппе, В. В. Струве и др.) в члены-корреспонденты Академии наук. Кандидатуру М. К. поддержали А. М. Астахова и Е. В. Гиппиус, а также секция критиков Ленинградского отделения Союза писателей и фольклорная секция Тбилисского университета (М. Я. Чиковани)[119]. Однако на заседании Отделения языка и литературы АН СССР 20 января 1939 г. он не был избран. Правда, членом-корреспондентом становится в эту сессию В. М. Жирмунский, чему М. К. не мог, конечно же, не порадоваться.

7 февраля 1939 г. Юрий Соколов писал М. К.:

Поздравляю тебя с Новым Годом, с новым семестром, с награждениями орденами народных сказителей[120], с выборами нашего с тобой друга Виктора Максимовича в члены-корреспонденты, с переходом твоей Фольклорной секции в Институт литературы, с успешным окончанием тобою историографического труда. Еще хотел бы тебя и себя поздравить с некоторыми другими успехами (например, с выборами в члены-корреспонденты), но не все сразу. Подождем, и на нашей улице будет праздник[121] (70–47; 25).

Перемена адреса не повлекла за собой особых перемен в положении ленинградских фольклористов, однако М. К. испытывал определенные сомнения: ему казалось, что фольклористика как одно из направлений работы Пушкинского Дома не получает того размаха и общественного звучания, какого заслуживает. Он обдумывал возможность присоединения отдела к Институту мировой литературы (т. е. перевода его в Москву) и создания на этой основе отдельной и самостоятельной структуры – Всесоюзного института фольклора. В этом его всецело поддерживал Ю. М. Соколов (М. К., Соколов и А. Н. Толстой даже обращались по этому поводу в «Правду»). 23 марта 1939 г. Юрий Матвеевич писал М. К.:

Твоим планам переехать в Москву со всей Комиссией сочувствую. Работа будет разнообразнее, живее, интереснее. <…> Но поживем, увидим. А так хотелось бы, чтобы наконец сорганизовался Центральный Институт Фольклора! (70–47; 28 об.).

С 25 по 30 мая 1939 г. в Петрозаводске проводилось Всекарельское совещание народных сказителей – встреча местных сказителей (среди них – орденоносцы Ф. А. Конашков, М. М. Коргуев, П. И. Рябинин-Андреев) с ведущими советскими фольклористами (Н. П. Андреев, А. М. Астахова, Ю. М. Соколов и другие, включая сотрудников Карельского научно-исследовательского института культуры). Предполагалось[122] (но, очевидно, не состоялось) и участие М. К. Тон задавал Ю. М. Соколов, недавно избранный академиком; он произнес вступительную речь, он же и подвел итоги. Совещание завершилось коллективным письмом участников Сталину – его сложили сами сказители.

Мы сказители-былинники карельские

Собралися думу пораздумати <…>

Как расскажем мы товарищу да Сталину

Про свою ли жизнь про старую, —

Пусть читают наши внуки и правнуки и т. д.[123]

«Надо полагать, что в тексте „Письма карельских сказителей товарищу Сталину“ немало строк, принадлежавших непосредственно А. М. Астаховой, А. Н. Лозановой или их младшим коллегам», – замечает по этому поводу Т. Г. Иванова[124].

А буквально на другой день в Пушкинском Доме открылась конференция, продолжавшаяся по 4 июня и посвященная обсуждению работ для трехтомника «Русский фольклор». Наряду с М. К., В. П. Адриановой-Перетц, Н. П. Андреевым, А. М. Астаховой, А. И. Никифоровым и др., в конференции приняли участие москвичи (Ю. М. Соколов, Б. А. Бялик, Э. В. Гофман, С. И. Минц, И. А. Оссовецкий) и приехавший из Киева В. П. Петров. Авторы статей представляли свои работы в виде докладов, вызвавших оживленные прения[125].

Другое «знаковое» событие 1939 г. – открытие на филфаке Ленинградского университета кафедры фольклора, созданной, как указывал М. К. в своей автобиографии (1952), по его «докладной записке»[126]. Кафедра открылась осенью – через год после того, как в московском Институте истории, философии и лингвистики им. Н. Г. Чернышевского начала работать аналогичная кафедра, возглавляемая Ю. М. Соколовым.

В конце 1939 г. М. К. был приглашен А. М. Еголиным[127] в московский институт для чтения курса по историографии фольклора для студентов и аспирантов. Предполагалось, что он будет приезжать в Москву на три последних дня каждого месяца; курс был объявлен с конца февраля 1940 г. Однако лекции даже не начались. Одним из препятствий были трудности военного времени. Шла Зимняя война, что сказывалось на повседневной жизни. Город был затемнен (светомаскировка), помещения почти не отапливались (не хватало дров и угля). Кроме того, с осени 1939 г. М. К. вновь почувствовал недомогание. «Врачи нашли у меня острое нервное истощение на почве сильнейшего переутомления, – писал он Кожевникову 9 ноября 1939 г., – в настоящее время это осложнилось у меня еще сильным гриппом, причем есть опасение, как бы последний снова не обратился в воспаление легких…»[128]

Оправившись от тяжелой зимы, М. К. планирует свое участие в фольклористических мероприятиях в Москве и Киеве. Связи ленинградцев с украинскими коллегами в то время оживляются – прежде всего благодаря Ю. М. Соколову, возглавившему (после получения академического титула) Институт фольклора АН УССР. Визиты в Киев становятся для московских и ленинградских фольклористов обычным делом. 1 мая 1940 г. Н. П. Андреев пишет М. К. (из Киева):

С 15‑го по 17-ое состоится всеукраинская конференция по обсуждению конспекта учебника по украинскому фольклору, на которую усиленно приглашают Вас (Вы получите официальное приглашение), а также просят остаться и меня. Есть такой проект: мы здесь втроем[129] обсудим вопрос о Своде и затем все трое поедем в Москву, где проведем один день для беседы с А. Н. Толстым. <…> Вас в Киеве очень ждут (57–47; 2).

Охотно согласившись, М. К. приезжает в Киев[130], а 20 мая едет в Москву для участия в обсуждении «Свода русского фольклора».

Спустя два с половиной месяца, 5 августа 1940 г., получив путевку в Трускавец, М. К. и Л. В. уезжают на Западную Украину, недавно присоединенную к СССР. М. К. испытывал острую необходимость в отдыхе. Утомленный напряженной работой в течение учебного года, он обычно старался хотя бы месяц проводить «на природе», и это, как правило, удавалось. Особенно удачным было лето 1938 г. Весь июль М. К. и Л. В. провели в Теберде[131], а в августе совершили поездку по Волге на пароходе «Одесса». В июне 1939 г. М. К. отдыхал в Кисловодске. Теперь