Айша. Возвращение Айши. Дочь Мудрости - Генри Райдер Хаггард

Мы с удивлением подняли глаза, и Она продолжала:

— Да, это так. Нут, хотя и жил в более поздние времена, вобрал в себя всю мудрость сыновей Кора. Он был аскетом и философом, глубоко проник в тайны Природы; он-то и нашел огненный столп, который я вам покажу и который питает живую душу Природы; тот, кто совершил омовение в этой огненной купели, кто дышал ее жаром, будет жить, покуда жива сама Природа. Но этот Нут, как и ты, о Холли, не хотел воспользоваться открытой им тайной. Человек рождается для смерти, а не для вечной жизни, считал он. Он никому не говорил о том, что узнал, поэтому и жил здесь, где должен пройти всякий, кто ищет Дух жизни; амахаггеры, его современники, чтили его как святого отшельника. Когда я впервые попала в страну — знаешь ли ты, Калликрат, как это произошло? Когда-нибудь я расскажу тебе странную историю, — я услышала о философе Нуте, пришла сюда, дождалась, пока он выйдет за едой, и упросила его взять меня с собой, хотя мне и было страшно переходить через пропасть. Я очаровала его своей красотой и умом, растопила его сердце льстивыми словами, и в конце концов он показал мне Источник жизни и открыл его тайны, но он не разрешал мне вступить в пламя, и, опасаясь, как бы он меня не убил, я не стала нарушать его запрет, ведь он был очень стар, и я знала, что он скоро умрет.

Я выведала у него все, что ему было известно об удивительном Духе жизни, а известно ему было очень многое, ибо этот старец был истинно мудр; чистотой своей души, постоянным воздержанием и самоуглублением он сумел проникнуть за завесу, отделяющую то, что мы видим, от великих незримых тайн, шорох чьих крыльев мы иногда слышим над миром. Потом — всего через несколько дней — я встретила тебя, мой Калликрат, вместе с прекрасной египтянкой Аменартой и полюбила в первый и последний раз в своей жизни, однажды и навсегда, — тогда-то у меня и родилась мысль прийти сюда вместе с тобой, чтобы мы оба обрели дар долголетия. Когда мы явились в пещеру вместе с египтянкой — она не отпускала тебя ни на шаг, — старец Нут лежал мертвый, вот здесь, — Она показала на место, где я сидел, — укрытый своей белой бородой, как одеянием. С тех пор прошло столько времени, он давно уже истлел, а его прах разнес ветер.

Я пошарил в пыли под собой и наткнулся на что-то твердое. Оказалось, что это человеческий зуб, сильно пожелтевший, но все еще прочный. Я поднял его, чтобы Айша увидела мою находку.

— Да, — подтвердила она со смехом, — это, несомненно, его зуб. Вот и все, что сохранилось от Нута и его мудрости, — один зуб. Этот человек имел безграничную власть над жизнью, но сознательно не хотел пользоваться ею. Итак, он лежал мертвый, и мы спустились туда, куда я собираюсь вас повести; и, призвав на помощь всю свою смелость, отринув страх смерти, в надежде увенчать себя сверкающей короной жизни, я вступила в пламень, и в тот же миг огненная субстанция жизни — вы никогда не поймете, что это такое, покуда не почувствуете сами, — разлилась по моим жилам; я вышла оттуда бессмертная и божественно прекрасная. Я простерла руки к тебе, Калликрат, и сказала: «Вот я, твоя бессмертная невеста», но ты, ослепленный моей красотой, отвернулся и обвил руками шею Аменарты. И тогда меня охватила неистовая ярость, в припадке безумия я вырвала у тебя копье и вонзила его в твое тело, ты долго стонал, прежде чем умереть, и наконец умер у моих ног. Тогда я еще не знала, что могу убивать глазами и напряжением воли, поэтому поразила тебя копьем[53].

Итак, ты был мертв, и я горько рыдала, ибо обрела бессмертие, а ты был мертв. Так велико было мое горе, что, будь я смертной женщиной, мое сердце не выдержало бы и разорвалось. А она, смутлоликая египтянка, проклинала меня, призывая на помощь своих богов. Она молила Осириса, Исиду, Нефтиду, Хекет, Сехмет Львиноголовую и Сета[54] наслать на меня все мыслимые беды, все беды и непреходящее горе! Я и сейчас, как воочию, вижу ее темное лицо, склоняющееся надо мной в приступе гнева, но она не могла причинить мне вреда, а я... я не знаю, могла ли я что-нибудь с ней сделать. Да я и не пыталась, мне было все равно, мы вынесли тебя вместе. Потом я отправила египтянку через болота; она, кажется, выжила и родила сына и даже написала послание, которое привело тебя, ее мужа, ко мне, ее сопернице и твоей убийце.

Вот и вся история, мой любимый, и настал час, который достойно ее увенчает. Как и все на земле, эта история сочетает в себе и зло и добро; может быть, больше зла, чем добра, и начертана кровавыми письменами. Но она правдива, я ничего не утаила от тебя, Калликрат. И последнее, что я хотела сказать перед твоим испытанием. Сейчас мы войдем в обитель смерти, ибо жизнь и смерть сплетены в одно неразрывное целое, и кто знает, не произойдет ли что-нибудь такое, что опять разлучит нас. Я просто женщина, не пророчица и не могу читать в книге будущего. Я только знаю — со слов мудреца Нута, — что моя жизнь будет более длительной и яркой, чем у других. Но я не бессмертна. Поэтому прежде, чем пойти туда, скажи мне, о Калликрат, что ты подлинно прощаешь меня и любишь всем сердцем. Послушай, Калликрат, я свершила много зла: позапрошлым вечером я убила девушку, которая тебя любила, за то, что она ослушалась меня и посмела предречь мне несчастье, поэтому я и сразила ее. Будь же и ты осторожен, когда обретешь могущество: не наноси ударов в гневе или приступе ревности, ибо всесилие — опасное оружие в руках человека, склонного заблуждаться. Да, я совершила великий грех, но так же велика и любовь, которая опоила меня своей горечью; и все же я могу распознавать добро и зло, и мое сердце отнюдь не зачерствело. Твоя любовь, о Калликрат, откроет для меня врата избавления, тогда как моя страсть была тропой, которая вела к