Генрих Ягода. Генеральный комиссар государственной безопасности - Леонид Михайлович Млечин

уездной ЧК, начальник секретно-оперативной части Ташкентской, затем Ферганской ЧК. Летом 1922 года его назначили заместителем председателя Верховного трибунала Туркестана, затем председателем Судебной коллегии. Летом 1923 года Абрама Слуцкого перевели в Москву сначала в органы военной юстиции столичного военного округа, потом почему-то назначили председателем ревизионной комиссии Госрыбсиндиката.

Из рыбной промышленности перебросили в органы госбезопасности – заниматься экономическими преступлениями. В июле 1926 года его взяли в ОГПУ помощником начальника 6-го отделения экономического управления. Он проработал в этом управлении три года, постепенно поднимаясь по служебной лестнице. 1 января 1930 года Слуцкого неожиданно назначили помощником начальника Иностранного отдела.

Как только он освоился, в августе 1931 года получил повышение – стал заместителем Артузова. После перевода Артура Христиановича в военную разведку, 21 мая 1935 года, Слуцкий возглавил политическую разведку.

Слуцкий успел поработать в Берлине, поэтому хорошо понимал проблемы резидентов, руководивших разведработой в разных странах. Умный и вежливый, он был способен выслушать и понять подчиненного.

Своим заместителем Слуцкий – с санкции Ягоды – сделал Сергея Михайловича Шпигельгласа, вошедшего в историю разведки. Он родился в Варшаве в 1897 году, окончил реальное училище и поступил на юридический факультет Московского университета. Прямо со студенческой скамьи его призвали в царскую армию, он служил прапорщиком в запасном полку. После революции – в Московском военном комиссариате.

В 1918 году Сергея Шпигельгласа взяли в Особый отдел ВЧК. Он работал в контрразведывательном и оперативном отделах, потом попал в Иностранный отдел, поскольку свободно говорил по-немецки, по-французски и по-польски. Работал в Монголии и Франции. Жена одного из разведчиков вспоминала: «Шпигельглас – толстый, светловолосый маленький человек с выпуклыми глазами».

Он был умелым и изобретательным разведчиком. Бумаги, подписанные Шпигельгласом, выдают в нем смелого и решительного оперативника и резко отличаются от сухих и лишенных признаков интеллекта донесений его коллег по разведке.

С санкции наркома Ягоды в середине 1930-х годов он подолгу нелегально жил в Западной Европе, в том числе и в Париже, чтобы непосредственно руководил наиболее важной агентурой. Шпигельглас выбрал себе оперативный псевдоним, который сегодня кажется, мягко говоря, странным, – «дуче». Так именовали вождя итальянских фашистов Бенито Муссолини. Но в начале 1930-х слово «дуче» не звучало так одиозно. Советский Союз поддерживал с фашистской Италией полноценные отношения.

Шпигельглас непосредственно руководил обширной агентурной сетью советской политической разведки среди русской военной эмиграции. Во Франции он превратил в ценнейший источник информации недавно завербованного эмигранта Сергея Николаевича Третьякова. Об этом успехе немедленно доложили наркому Ягоде.

Можно предположить, как изумились бы не только деятели русской эмиграции, но и многие видные парижане, узнай они тогда, что Сергей Николаевич Третьяков работает на советскую разведку. Третьяков! Крупнейший российский промышленник, до Октябрьской революции – один из бесспорных лидеров московских деловых людей, министр Временного правительства, министр в сибирском правительстве адмирала Колчака… В первые годы эмиграции заметная фигура. Но устроиться на чужбине не смог. Мучительно искал выхода. И нашел, согласившись работать на советскую разведку.

Сергей Шпигельглас обратил внимание на то, что семья Третьякова снимает три квартиры в доме, который очень интересовал советскую разведку. В доме № 29 на Рю дю Колизе располагалась канцелярия Русского общевоинского союза, объединявшего военную эмиграцию. РОВС в Москве воспринимался как источник постоянной опасности. И у Шпигельгласа родилась новаторская по тем временам идея: установить подслушивающую аппаратуру и записывать все разговоры, которые ведутся в святая святых РОВС!

В кабинете председателя Русского общевоинского союза советские разведчики ночью установили подслушивающее устройство. С 12 января 1934 года началось постоянное подслушивание разговоров, ведущихся в кабинете председателя РОВС генерала Евгения Карловича Миллера. Подслушивающая аппаратура в переписке Иностранного отдела с парижской резидентурой именовалась «Петька».

Магнитофонов еще не существовало. Почти ежедневно по нескольку часов Сергей Третьяков, агентурный псевдоним «Иванов», надев наушники, старательно записывал все, что ему удавалось разобрать. «Петька» оказался далеко не идеальным механизмом, так что временами работа эта была чистым мучением. Третьяков научился распознавать собеседников по голосам. Затем он старательно составлял донесение и передавал его сотруднику парижской резидентуры советской разведки.

Сначала операция называлась «Дело “Крот”», потом ее переименовали в «Разговор вокруг кнопки», а затем окончательно – в «Информацию наших дней». Шпигельглас сообщил в Москву Ягоде, что информацию такой точности резидентура не имеет даже от лучших агентов внутри РОВС.

Генриха Ягоду интересовали прежде всего данные о попытках забросить разведывательные и террористические группы: схемы действий, цели, возможные методы проникновения на советскую территорию. Эти сведения и искали в записях разговоров, которые велись в парижском кабинете генерала Миллера.

Сергея Шпигельгласа нарком Ягода в октябре 1936 года назначил заместителем начальника Иностранного отдела. Присвоил ему специальное звание майор госбезопасности. Генрих Григорьевич предоставил Шпигельгласу право напрямую отправлять Сталину разведывательные сводки ИНО ГУГБ.

Глава двадцать первая

Тайная власть и художники

Смерть Владимира Владимировича Маяковского 14 апреля 1930 года и по сей день многим кажется странной и необъяснимой. Кто-то подозревает, что поэт вовсе не по своей воле ушел из жизни – это дело рук Ягоды и его людей.

«О самоубийстве Маяковского, – вспоминал главный редактор “Известий” Иван Михайлович Гронский, – мне сказал председатель ОГПУ Генрих Григорьевич Ягода. Мы с ним дружили, на совещании сидели рядышком, у окна. Он меня информировал о подробностях самоубийства Маяковского».

В квартиру 12 дома 3 по Лубянскому проезду, где покончил с собой Маяковский, сразу же приехали чекисты. Благо от ведомства госбезопасности недалеко. Старшим был начальник секретно-политического отдела ОГПУ Яков Агранов. Секретно-политический отдел занимался борьбой с «антисоветскими элементами».

Известный в ту пору литературный критик Корнелий Люцианович Зелинский застал Агранова у тела Маяковского: «В его манере было нечто вкрадчивое, спокойное и заставляющее настораживаться. Тонкие и красивые губы Якова Сауловича всегда змеились не то насмешливой, не то вопрошающей улыбкой. Умный был человек».

Когда в 1922 году Ленин приказал выставить из страны «антисоветскую интеллигенцию», то попросил Дзержинского поручить это дело толковому чекисту. Поручили Агранову. Он составил списки тех, кого следует выслать. 18 сентября 1922 года Генрих Ягода доложил Ленину, что его поручение исполнено и 22 сентября из Москвы вышлют первую партию. И Ленин, и Сталин Якову Агранову очень благоволили.

Есть люди, которые уверены, что Владимир Маяковский не по своей воле покинул сей мир: он вовсе не покончил с собой, а был убит чекистами по приказу высшей власти. Появление высокопоставленного чекиста в квартире поэта служит основанием для предположений о том, что он и руководил «операцией по уничтожению Маяковского». Агранов и занялся похоронами поэта, потому что заметал следы…

Но какие?

Художница Елизавета Александровна Лавинская видела