Генрих Ягода. Генеральный комиссар государственной безопасности - Леонид Михайлович Млечин

Разведка докладывала Ягоде, что обзавелась в основных европейских странах большим и разветвленным аппаратом. Агентов, имевших доступ к настоящим секретам, было, разумеется, немного. Но скажем, во Франции – только в среде эмиграции – число рядовых агентов исчислялось десятками. Другое дело, что они, работая за деньги, часто приносили «липовую» информацию. Но отличить зерна от плевел удавалось лишь по прошествии времени, когда деньги уплачены и агент исчез…

Большие удачи чередовались с громкими провалами.

В 1930 году разгорелся скандал в Германии, когда появились сообщения, что советские агенты сбывают в Европе фальшивые доллары.

В 1931 году в Вене застрелили Георга Земмельмана, который восемь лет работал на советскую разведку. Он женился без разрешения центра, и с ним прекратили сотрудничество. Лишившись денег, он стал рассказывать журналистам, откуда советская разведка берет поддельные паспорта. Его нашли мертвым.

7 июля 1932 года советник японского посольства в Москве передал в наркомат иностранных дел ноту, в которой говорилось, что арестованный японскими властями кореец Ли признался: он и еще трое корейцев завербованы владивостокским ГПУ, их снабдили взрывчаткой и отправили в Японию с заданием взорвать ряд мостов.

Ягода был вне себя. Руководитель полномочного представительства ОГПУ по Дальневосточному краю Терентий Дмитриевич Дерибас, введенный в состав коллегии ОГПУ, самокритично признал, что организованная им операция не удалась: «шуму наделали, а мост не взорвали». Агентов-взрывников поймали, и они все выдали японцам.

Сталин, возмущенный скандальным провалом чекистов, писал из Сочи секретарю ЦК Лазарю Кагановичу, оставшемуся в Москве за главного:

«Нельзя оставлять без внимания преступный факт нарушения директивы ЦК о недопустимости подрывной работы ОГПУ и Разведупра в Маньчжурии.

Арест каких-то корейцев-подрывников и касательство к этому делу наших органов создает (может создать) новую опасность провокации конфликта с Японией. Кому все это нужно, если не врагам советской власти?

Обязательно запросите руководителей Дальвоста, выясните дело и накажите примерно нарушителей интересов СССР. Нельзя дальше терпеть это безобразие!

Поговорите с Молотовым и примите драконовские меры против преступников из ОГПУ и Разведупра (вполне возможно, что эти господа являются агентами наших врагов в нашей среде). Покажите, что есть еще в Москве власть, умеющая примерно карать преступников».

Разумеется, на официальном уровне отрицалась любая причастность советских органов госбезопасности к террористическим акциям. 26 июля 1932 года заместитель наркома иностранных дел Лев Карахан пригласил к себе японского посла в Москве и сделал ему заявление от имени советского правительства:

«Все сообщение корейца Ли с начала до конца является злостным и провокационным вымыслом… Ни Владивостокское ГПУ, ни какое-либо другое советское учреждение во Владивостоке не могло давать и не давало тех поручений, о которых показывает Ли-Хак-Ун, ни каких-либо других аналогичного характера ни корейцу Ли, ни каким-либо другим лицам…

Докладная записка Г. Г. Ягоды И.В. Сталину.

17 февраля 1934.

[РГАСПИ]

Япония представлялась опасным противником, и люди Ягоды добывали информацию о происходящем в Токио

Записка Г.Г. Ягоды И.В. Сталину.

26 февраля 1934.

[РГАСПИ]

Готовились к военному противостоянию с Японией, поэтому высказывания офицеров императорской армии представляли особый интерес для советской разведки. Ягода докладывал: агентурным путем получена информация о том, как японский военный атташе оценивает техническое оснащение Красной армии

Советское правительство надеется, что японские власти отнесутся должным образом как к автору провокационного заявления, так и примут все необходимые и энергичные меры к выяснению вдохновителей и организаторов этого преступного дела, имеющего несомненной целью ухудшение отношений между СССР и Японией».

Тем временем в Москве после короткого расследования назвали виновных.

16 июля политбюро приняло решение:

«а) Обратить внимание ОГПУ на то, что дело было организовано очень плохо; подобранные люди не были должным образом проверены.

б) Указать т. Дерибасу, что он лично не уделил должного внимания этому важнейшему делу, в особенности подбору и проверке людей.

в) Объявить строгий выговор т. Загвоздину как непосредственно отвечающему за плохую организацию дела.

Предрешить отзыв тов. Загвоздина из Владивостока.

г) Поручить ОГПУ укрепить кадрами военно-оперативный сектор».

Генрих Григорьевич Ягода выслушал от членов политбюро немало неприятных слов относительно неумелой работы своих подчиненных.

Но для Дерибаса тогда все закончилось благополучно. В конце года он получил второй орден Красного Знамени. Комиссар госбезопасности 1-го ранга Дерибас так и работал на Дальнем Востоке до ареста в августе 1937 года. Расстреляли его через год, в июле 1938 года.

Николай Андреевич Загвоздин, который так подвел Ягоду, служил в госбезопасности с 1920 года. В апреле 1931 года его перевели из Нижегородской губернии на Дальний Восток начальником Владивостокского оперативного сектора.

После провала организованной им диверсионной операции Загвоздина перебросили в Среднюю Азию начальником Особого отдела полномочного представительства ОГПУ и Среднеазиатского военного округа. Он несколько лет руководил военной контрразведкой округа. В декабре 1934 года стал по совместительству заместителем наркома внутренних дел Узбекистана, а через две недели наркомом.

Николая Загвоздина избрали депутатом Верховного Совета СССР, присвоили спецзвание майора госбезопасности. Из Узбекистана в сентябре 1937 года перевели наркомом в Таджикистан. Он счастливо проскочил ежовский период массового уничтожения чекистских кадров и все-таки был арестован в феврале 1939 года, когда новый хозяин Лубянки Берия вычищал остатки старых кадров. 19 января 1940 года Загвоздина приговорили к высшей мере наказания и в тот же день расстреляли…

Начальником Иностранного отдела ГУГБ НКВД 21 мая 1935 года Ягода назначил опытного чекиста Абрама Ароновича Слуцкого.

Он родился в июле 1898 года в селе Парафиевка Борзиянского уезда Черниговской области в семье кондуктора железной дороги. Учился в гимназии в городе Андижане, там же работал на хлопковом заводе. В августе 1916 года его призвали в царскую армию, служил рядовым в 7-м Сибирском стрелковом полку. После революции работал в Андижане в горкоме партии, в 1919 году был назначен председателем уездного революционного трибунала. В 1920 году его утвердили инструктором агитпоезда имени Сталина и заведующим бюро жалоб главной полевой инспекции Туркестанского фронта.

А.А. Слуцкий.

[Из открытых источников]

Е.К. Миллер.

[Из открытых источников]

Начальником разведки Ягода назначил Абрама Слуцкого. В те годы Лубянка обзавелась обширной агентурной сетью среди русской военной эмиграции. В кабинете председателя РОВС генерала Евгения Миллера в Париже установили одно из первых подслушивающих устройств

В сентябре 1920 года Слуцкого взяли в ВЧК. Председатель Пишпекской уездной чрезвычайной комиссии, начальник Андижанской