Минус всей моей жизни - Наталия Александровна Матвеева

– Хм. – ухмыльнулась Вика, брезгливо поморщившись. – Без проблем, говоришь? Значит, ты решила перестать строить из себя недотрогу и пообещала ему то, чего он от тебя два месяца уже добивается? Что, ради бесценной работы обслуживающего персонала даже гордость свою куда подальше засунула? Ну ты не волнуйся, Паша хорошо с такими крошками обращается: может быть, даже не одну, а несколько ночей тобой попользуется, если расстараешься…

Вика язвительно захихикала, напомнив Жене ведьму на метле из какого-то популярного диснеевского мультфильма, но она лишь покачала головой, слушая ее отвратительные, очень обидные для любой нормальной девушки слова, и абсолютно спокойно заявила:

– Я бы, конечно, еще послушала очень интересную, а главное – личную информацию о Павле Юрьевиче, но извини, у меня, обычной обслуги, сегодня еще море дел и поэтому, если тебе больше нечего мне сказать, то пожалуйста, не мешай, и говори тише: здесь переговоры идут. – она кивнула на дверь, за которой без умолку гудел рой акционерных пчел, и демонстративно уставилась в экран монитора, с огромной долей мстительного удовлетворения чувствуя, как с каждой секундой становится горячее яростная, обозленная аура вокруг Вики.

– Поговори, поговори мне еще… – прошипела она, грозно нависнув над ней. – Сергей тебе все равно не простит утерю драгоценной флэшки, и ты вылетишь отсюда, поверь мне, рыжая, недолго осталось… А мы все вместе отметим твой уход шикарным праздником, не сомневайся! Думаешь, ты такая умная и гордая?? Не-е-ет, девочка… Готовь мешок для сменной обуви, Зябликова, скоро вместе с ним поплывешь на алых парусах!

И она гневно выскочила из секретарской, оставив позади себя сильный и довольно терпкий аромат дорогих духов.

Женя злобно швырнула ручку в угол и, злясь на всех вокруг, откинулась на спинку стула, пытаясь прийти в себя. Как же ей надоела эта глупая, никчемная вражда! И чего эти две дурочки так впились в нее своими наманикюренными ноготками, словно бешеные лисицы? Зачем превратили свою работу в бесконечные попытки выставить ее, Женю, в неприглядном свете? Чем она их так раздражает? И так с Минаевым отношения ни к черту: того и гляди, он сам ее выбросит на улицу и даже вслед не посмотрит, а уж с их-то помощью…

Периодически размышляя на эту тему, Женя, все же, вернулась в рабочую колею и продолжила разгребать свои дела, потихоньку возвращая своего льва в клетку и приходя в порядок, постепенно успокаиваясь.

*** «Минус»

Собрание подошло к концу, и усталый, измученный бесконечными бросками на амбразуру своим собственным отцом, тысячу раз с огромным удовольствием макнутый им же в грязь и с высоко поднятой головой, на карачках выползавший из нее, потрепанный, нервный, сердитый, но довольный исходом доклада и переговоров Сергей деловито прощался рукопожатием с акционерами, толпящимися в секретарской и натягивающими свои меховые кепки, обтянутые натуральной кожей, зимние, подбитые все тем же песцом или норкой, или выдрой, или чем-нибудь еще пальто и пуховики, и задающие последние, уже ни к чему не обязывающие вопросы, а Виктор Петрович, тем временем, что-то вещал его секретарше, с удовольствием помогающей акционерам одеться и поскорее свалить из этого здания, вернув тишину и спокойствие этому помещению и фирме в частности.

– …спасибо за гостеприимство и теплоту, Евгения. Очень приятно, что у моего сына такой секретарь. – важно пробухтел отец Сергея, одевая свое пальто около шкафчика для верхней одежды и с довольной ухмылкой поглядывая на суетящуюся около одного из мужчин Женю, придерживающую его меховую ушанку, пока тот справлялся с пуговицами на толстой куртке. – Судя по сегодняшнему дню, вы очень хорошо умеете делать свою работу, а это немаловажно для успешного функционирования фирмы.

– Спасибо большое, Виктор Петрович, мне очень приятно! – протараторила радостно Зябликова, счастливо порозовев от комплиментов Минаева-старшего. – Степан Владимирович, держите шапку, ничего не забыли? Ах да, я же обещала телефончик «Бонапарта» дать, сейчас запишу…

Сергей с некоторым недоверием и искренним изумлением смотрел, как довольно улыбаются Женьке акционеры, как Паша вовсю таращится, не сводя с нее глаз и даже не моргая, особое внимание уделяя тем частям тела, что ниже поясницы, как с довольной ухмылкой, редкой для этого лица, поглядывает на нее отец, и сам вдруг неожиданно поразился: надо же! Его папашке, домашнему и производственному тирану, кажется, понравилась Зябликова! Вот так дела… Комплименты отвешивает… И как это у нее получилось? Светланку, например, он терпеть не мог… А, ну да, у Виктора Петровича же нет фобии рыжих волос, так чего ему не любить Зябликову? А вот интересно, если бы он знал, как она спасла ему шкуру, сыграв в чертов покер не на жизнь, а на смерть с самим Берсом, он бы еще сильнее ее зауважал? Да, наверное, он бесстрашных и решительных любит…

Неожиданно поймав себя на том, что тоже отчего-то таращится на Евгению, Сергей нахмурился и отвернулся. Странное что-то… С утра он готов был убить ее за то, что флэшку посеяла, но ведь выкрутилась опять (интересно, как?), да еще и обслуживание им такое устроила – высший класс! Улыбка, походка, платье… Ни капли лести или фальши, искренне, тепло, заботливо… почти как нормальная девчонка… Черт, да чего он вообще о ней думает? Кто она такая, чтобы он забивал ею свою голову и тратил время впустую, размышляя о ее достоинствах и недостатках?? Все равно она остается несносной рыжей девчонкой, которая его ужасно раздражает…

Раздражает?

Раздражает?..

Раздражает?..

Нахмурившись и разозлившись, понимая, что эта мысль отчего-то больше не находит отклика в его сердце, Сергей с вежливым кивком головы выпроводил, наконец, всех акционеров, и остались в секретарской только его отец и Паша, которые каким-то незримым магнитом прилепились к секретарской стойке, за которой восседала звезда рыжих небосклонов Зябликова, будь она неладна.

– Евгения, я распоряжусь, вам здесь освещение получше сделают. Сергей совсем о своих подчиненных не печется… Если что необходимо будет, вот мой телефон, звоните пожалуйста. И насчет моих командировок – договорились: вы будете отвечать за бронь билетов и гостиницы. – бубнил папа, пихая свою визитку Жене, которая расширенными, но ясными, довольными глазами смотрела на Виктора Петровича как на личного ангела-хранителя.

– Спасибо, Виктор Петрович, я оправдаю ваше доверие. – уверенно проговорила она, и Сергей, возведя глаза к потолку от всей этой милой, как пушистый кролик, картины, подошел к отцу и хлопнул его по плечу:

– Тебе пора домой, отец. Передавай привет маме.

Виктор Петрович строго посмотрел на сына, но Сергей привык держать его стальной