Высматривая путь. Том I - John Lemon

дури прижал, у нее сбилось дыхание, а перед глазами все поплыло. Косы, сделав кульбит в воздухе, как две змеи, обвились вокруг его шеи. Травница даже не поняла, как его глаза оказались так близко. Упустила тот момент, когда ощутила на лице горячее дыхание, а кончик острого носа соприкоснулся с ее — вздернутым и округлым. Одно мгновение отделяло их от чего-то более интимного, чем танец. И это мгновение резко оборвалось, когда закончилась музыка. Дера сжала пальцы на его плечах, а затем разочарованно выдохнула, обжигая своим дыханием изуродованные шрамом губы. Эскель медленно разжал руки, и она плавно выскользнула из них. Ее косы соскользнули с его плеч, а сама она шагнула назад, сделав кроткий реверанс.

— Спасибо, — пролепетала девушка и, резко развернувшись на пятках, поторопилась к столу.

Ведьмак сделал вдох и короткий выдох. Взял себя в руки и направился следом. Захотелось выпить несколько чарок к ряду и надеяться, что в случае чего его снова не потянет танцевать. Мысленно обругав себя, он представил то неподдельное удивление в глазах его братьев-ведьмаков, увидь они, как лихо он вытанцовывает под музыку с ладной девкой. Наверняка бы засмеяли и даже не постеснялись. Дера, будто прочитав его мысли, тут же наполнила стопки и, неловко заулыбавшись, подняла свою вверх.

— За хорошую дорогу, — громко проговорила она.

Эскель кивнул и они выпили. А затем еще одну и еще. Постепенно, как пустела бутылка, вечер перетекал из томного в крайне обнадеживающий. А когда за ней пошла вторая, Дера окончательно потерялась во времени и пространстве. Слышала только задорные мотивы песен, хриплый голос трубадура и свой собственный смех. И чувствовала иррациональную тревогу от того, что руки ведьмака больше не бродили по ее телу в последующих танцах.

Ввалились в комнату они изрядно выпившие и до ужаса веселые. Внизу все стихло, трубадуры отработали свои деньги, а гости постепенно разбрелись кто куда. Единственные, кто остались в зале, это картежники. Но играли они тихо и особо не тревожили постояльцев. Фредерика все напевала недавно услышанные песни, а Эскель даже умудрялся подпевать ей, едва заметно пошатываясь. Сделав несколько кругов по комнате и едва не упав на пол от того, что под ноги неудачно попалась голова лешего, девушка докрутилась до кровати и, неловко запутавшись в ногах, рухнула на постель, раскинула руки в стороны и громко рассмеялась. Ведьмак, покачиваясь, прошел следом и, кое-как удерживая равновесие, присел рядом.

— Это было просто восхитительно! Эскель, ты мой герой! — восторженно залепетала она.

— Да какой из меня герой? — рассмеялся ведьмак. — Так, собутыльник.

— Герой-собутыльник. Так мне даже больше нравится.

Он покачнулся и завалился на бок, упираясь локтем в матрас. А сам принялся бесцеремонно разглядывать девичий профиль и её вздымающуюся грудь, а также косы, которые в танце то и дело запутывались на нем, будто старались привязать к своей хозяйке.

— Спасибо тебе. Большое и от чистого сердца, — Дера прижала ладонь к груди. — За то, что не бросил. За то, что ты такой добрый, и за сегодняшний вечер. Ты бы знал, как давно я так не отдыхала… я же так по этому скучала. Словами не передать…

— За умеренную плату обращайся с любой просьбой, — отшутился ведьмак.

— Ты только из-за денег так участлив и добр? — заплетающимся языком проговорила она, поднимаясь на локтях, и с крайней степенью недовольства глянула на Эскеля.

— Я…как бы… — начал тот, но осекся, понимая, что пошутил очень неудачно.

Все внимание привлекли приоткрытые губы травницы и то, как демонстративно она их облизнула. Она смотрела на него с вызовом, будто провоцировала на что-то, а на что именно, ведьмак пока не знал. Сделать что-то невпопад не хотелось, уже и так расшутился тут. Потому пришлось делать вид, что он слишком пьян и ничего не понимает. Дера еще раз осмотрела лицо Эскеля, вспомнила, как ее пробила дрожь от его горячего дыхания, а потом вздохнула и завалилась на кровать.

— Я буду спать прямо так. Нет сил шевелиться, — она мазнула рукой по воздуху и бросила ее на постель у головы.

Собственно говоря, и сам ведьмак не был против уснуть прямо вот так: лежа поперек кровати в одежде и обуви. Он лишь подтянул себе под голову подушку, а Деру ненавязчиво приманил рукой. Она повернулась на бок и уперлась лбом в его горячую грудь. Отодвинула в сторону медальон, чтобы не мешал, и устроилась поудобнее. Руками обхватила поперек его туловище и тогда уже прижалась к нему всем телом. Стало до невозможного тепло и уютно. От него пахло терпко, а твердая вздымающая грудь была горячей, словно растопленная печь. В голове едва ощутимо плыло, а выпитый алкоголь очень расслаблял. Дера потерлась кончиком носа о ведьмака, провела ладонью по спине, скомкала пальцами грубую ткань рубахи и блаженно простонала. А когда ощутила, как ее обхватили крепкие руки, лишая любой возможности выбраться, окончательно разомлела и провалилась в сон. Эскель не был настолько пьян, чтобы не понимать, что он делает и зачем. Водка избавила от комплексов, а быстрые танцы хорошо разогнали кровь. Тем не менее, мысли были ясными, а мозг работал, как и всегда — хорошо. Но игривый взгляд, звонкий смех, эти непослушные, будто живущие своей жизнью длинные русые косы, ее податливое тело, которое так и норовило прижаться к нему каждый раз, когда они выходили танцевать, словно давали ему своеобразное разрешение. Он знал и отчетливо понимал, что, если он обнимет ее, — она не будет против. А от выпитого, позволит даже пообжиматься в темном коридоре у входа в комнату. И, может быть, он полный дурень, что не воспользовался этим моментом. Но установленные им же самим границы пока нарушать было боязно. В этот вечер он понял, что расположение Деры он отчего-то ценил больше, чем сиюминутные похотливые желания. Потому прижался своей изуродованной щекой к растрепанной русой макушке и забылся во сне.

* * *

Впервые просыпаться не хотелось. Было тепло, мягко и пахло чем-то очень знакомым, а оттого даже, в каком-то смысле, родным. Тело не откликалось на любые потуги встать и проснуться окончательно. Дере снова снился Лан Эксетер, а еще всякие пошлые сценки, которые заставляли ее ерзать и сквозь сон едва слышно постанывать. Во сне она развлекалась с ужасно привлекательным молодым дворянином, который был очень искусен в любовных утехах. И пусть в реальности Фредерика еще не познала мужчину, но там, в безудержных фантазиях, ее изобретательности не было равных. А уж что вытворял ее эфемерный партнер… даже вспоминать было стыдно, не то что описывать.