Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян

Но Розенштейн не абы какой еврей, а чекист, он вскипел и пренебрег трусостью. Придя домой, надел свою форму, взял служебный пистолет «ТТ» и, в сопровождении жены, направился во двор дома матери Грабаря (видимо, знал ее адрес), где в это время находились оба обидчика. Разговор же был аффектно-короткий: тремя выстрелами он убил обоих.

А как только аффект прошел, бросился бежать, но его перехватили милиционеры и доставили в отделение. В это же время толпа набросились на жену Розенштейна и на случайного прохожего еврея, Спектора, и жестоко избила их.

Нападения повторились и 7 сентября, в день похорон. Собралась большая и агрессивная толпа, двинувшаяся на Лукьяновское православное кладбище, но не по прямой дороге, а через центр Киева, громя и сметая все на своем пути, избивая прямо на улице встречавшихся на пути евреев и разбивая камнями окна квартир, откуда, как кому-то казалось по испуганным выражениям лица, выглядывали евреи. Противодействия им со стороны милиции долго не было никакого. Зато противодействие было со стороны воровского «интернационала»: дойдя до Евбаза, т.е. Еврейского (Галицкого) базара, где погромщики намеревались от души покуражиться, они уткнулись в группу молчаливых людей с недобрыми взглядами и так называемыми «гестаповскими»[556] ножичками в руках. После чего толпа потопталась, молча повернула и двинулась, оглядываясь, к кладбищу через вокзал[557].

После погребения, по-прежнему не встречая ни малейшего противодействия, поредевшая толпа продолжала бить евреев и грозилась собраться назавтра с силами и продолжить. И лишь теперь милиция показала личико: на самом излете погром все-таки был остановлен.

Так что это был классический еврейский погром — с классическим же поведением чинов правопорядка[558]. И антисемитская власть «народного гнева» антисемитов испугалась больше и пуще, чем реакции евреев.

И вот финал: 1 октября 1945 года Военный трибунал приговорил Розенштейна к высшей мере наказания, но без конфискации имущества. Сделано это было на основании пункта 2 Постановления ЦИК СССР «О подсудности военным трибуналам дел об убийствах частных граждан военнослужащими» №532/6 от 7 июля 1934 года:

Центральный Исполнительный Комитет СССР постановляет:

1. Дела о всех совершенных советскими военнослужащими убийствах частных граждан отнести к подсудности военных трибуналов.

2. При наличии особо отягчающих обстоятельств применять по этим делам высшую меру уголовного наказания — расстрел.

Председатель Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР М. Калинин.

И.о. секретаря Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР А. Медведев[559].

Иными словами: угроза для погромщика в военной форме была применена к военнослужащему — жертве антисемитского нападения, а сама антисемитская провокация, оскорбления и распускание рук перед роковыми выстрелами сочтены были не смягчающими, а отягчающими вину «обстоятельствами»!

Это вам не буржуазный суд — не суд каких-то там присяжных в Париже, оправдавших, например, часовщика — убийцу Петлюры!

1945. Письмо евреев-фронтовиков

Этого приговора еще не могли знать четверо киевских евреев-фронтовиков — Котляр[560], Забродин, Песин и Милославский[561]. Около 8 октября 1945 года[562] — за неделю до приговора Розенштейну — они обратились с письмом к Сталину, Берии и Поспелову (главреду «Правды»). То есть — к партии, к тайной полиции и к пропаганде!

Начинается письмо пафосно и эпически:

Закончилась великая и тяжелая Отечественная война. Усилиями всех народов СССР одержана невиданная в истории победа. Каждый советский гражданин вправе сейчас гордиться своей Родиной, своей большевистской партией, своим родным т. Сталиным, которые привели нас к этой победе.

Возвратившись после четырехлетнего отсутствия в наш родной гор. Киев для того, чтобы перейти к мирному труду и взяться за его быстрое восстановление, мы, группа демобилизованных коммунистов-фронтовиков, были удручены, когда узнали, что делается в Киеве, столице Советской Украины.

Мы, по правде сказать, не узнали наш город не только по его внешнему виду, но и по той политической обстановке, которая в нем сейчас существует. Мы не можем понять политического лица этого города. Как-то не верится, что мы находимся в столице той Республики, которая входит в великий Союз Советских Социалистических Республик.

Здесь сильно чувствуется влияние немцев. Борьбы с политическими последствиями их политического вредительства здесь не ведется никакой. Здесь распоясались всякого рода националисты, порой с партийным билетом в кармане. Здесь никак не чувствуется духа интернационализма, являющегося знаменем нашей партии и советской власти. Здесь свирепствует еще невиданный в нашей советской действительности АНТИСЕМИТИЗМ. Слово «жид» или «бей жидов» — излюбленный лозунг немецких фашистов, украинских националистов и царских черносотенцев — со всей сочностью раздается на улицах столицы Украины, в трамваях, в троллейбусах, в магазинах, на базарах и даже в некоторых советских учреждениях. В несколько иной, более завуалированной форме это имеет место в партийном аппарате, вплоть до ЦК КП(б)У. Все это в конечном итоге и привело к еврейскому погрому, который недавно имел место в г. Киеве.

Далее евреи-фронтовики пишут:

К нам в армию доходили вести о положении в Киеве, но мы в это не верили, а сейчас, к сожалению, пришлось в этом убедиться. Создавшаяся здесь в Киеве ситуация обязывает нас, коммунистов, воспользоваться правом, предоставленным нашим партийным уставом, где сказано, что член партии имеет право «обращаться с любым вопросом и заявлением в любую партийную инстанцию вплоть до ЦК ВКП(б)» и просить Вас о принятии срочных мер к оздоровлению той политической обстановки, которая создалась здесь, ибо дышится в ней весьма тяжело.

Весьма неприятным и скандальным для нашей партии и для нашей социалистической Родины является тот факт, что после нашей победы над коварным немецким фашизмом здесь, в Киеве, возник первый в условиях советской власти еврейский погром, о котором уже, по всей вероятности, стало известно и за пределами нашей Родины.

Что привело к этому погрому и как он мог возникнуть в нашей советской действительности? В результате разнузданного антисемитизма, свирепствующего в Киеве, много евреев ежедневно подвергается оскорблениям и избиениям, и никто из властей не становится в их защиту. В первых числах сентября с. г. на одного еврея, майора НКВД УССР, посреди улицы напали два антисемита в военной форме и после нанесения ему оскорбления тяжело избили его. Не выдержав всех этих издевательств и, видимо, морально тяжело переживая за все то, что сейчас переживают в Киеве все евреи, а вместе с ними и демократический элемент других наций в связи с разгулом антисемитизма, майор, находясь в состоянии аффекта, убил из револьвера двух антисемитов. Этот выстрел послужил сигналом к началу еврейского погрома. Похороны антисемитов были особо организованы. Их проносили по наиболее