Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

Иудаизм, христианство и ислам исходили из того, что первой необходимостью для здорового общества является вера в нравственное управление Вселенной — вера в то, что даже в расцвете зла некий благодетельный разум, пусть и непонятным образом, направляет космическую драму к справедливому и благородному концу. Три религии, способствовавшие формированию средневекового сознания, сходились на том, что этот космический разум есть единый верховный Бог; христианство, однако, добавляло, что единый Бог проявляется в трех различных личностях; иудаизм и ислам считали это замаскированным многобожием и со страстным упоением провозглашали единство и единственность Бога. В Коране этой теме посвящена целая сура (cxii); мусульманский муэдзин ежедневно воспевает ее со ста тысяч минаретов.

Аллах — это, прежде всего, источник жизни, роста и всех благ на земле. Сказал Аллах Мухаммеда Мухаммеду:

Ты видишь землю бесплодной; но когда Мы ниспосылаем на нее воду… она трепещет и вздымается и производит всякий прекрасный вид (xxii, 5)….. Пусть человек рассмотрит свою пищу: как Мы изливаем воду ливнями, потом раскалываем землю расщелинами и заставляем расти в ней зерно, и виноград, и зеленый корм, и оливковые и пальмовые деревья, и садовые заросли с густой листвой (lxxx, 24–30)…. Посмотрите на плоды их и на созревание их; вот, поистине, знамения для народа верующего (vi, 100).

Аллах также является Богом могущества, «Который воздвиг небеса без видимой опоры… и повелевает ходом солнца и луны… и распростер землю, и поместил в ней твердые холмы и текущие потоки» (xiii, 2–3). Или, в знаменитом «Тронном стихе»:

Аллах! Нет Бога, кроме Него, живого, вечного! Ни дремота, ни сон не одолевают Его. Ему принадлежит все, что есть на земле. Кто ходатайствует перед Ним, кроме как с Его разрешения? Он знает, что перед ними и что за ними… Его престол охватывает небеса и землю, и Он не устает хранить их. Он — Возвышенный, Великий (ii, 255).

Но наряду с Его могуществом и справедливостью существует и вечное милосердие. Каждая глава Корана, кроме девятой, как и все ортодоксальные мусульманские книги, начинается с торжественной прелюдии (называемой бисмиллах по ее первым словам): «Во имя Бога Сострадательного, Милосердного»; и хотя Мухаммед подчеркивает ужасы ада, он не устает восхвалять бесконечное милосердие своего Бога.

Аллах — всеведущее божество и знает наши самые сокровенные мысли. «Воистину, Мы создали человека, и Мы знаем, что шепчет ему душа его, ибо Мы ближе к нему, чем жила на шее его» (1, 15). Поскольку Аллах знает будущее, а также настоящее и прошлое, все предопределено; все было предписано и определено от вечности божественной волей, вплоть до конечной судьбы каждой души. Подобно Богу Августина, Аллах не только от вечности знает, кто будет спасен, но и «посылает, кого хочет, в заблуждение, и направляет, кого хочет» (xxxv, 8; lxxvi, 31). Как Яхве ожесточил сердце фараона, так и Аллах говорит о неверующих: «Мы накинули завесы на их сердца, чтобы они не поняли Коран, и вложили в их уши тяжесть; и если ты предложишь им руководство, то и тогда они никогда не будут руководимы» (xviii, 58). Это — несомненно, предназначенное для подстегивания веры — является трудным высказыванием в любой религии, но Мухаммед пресекает его с более чем августинской тщательностью: «Если бы Нам было угодно, — говорит Аллах, — Мы непременно дали бы каждой душе ее руководство. Но истинно слово, которое от Меня исходит, — Я непременно наполню ад джиннами и людьми вместе» (xxxii, 13). Однажды, говорится в предании, приписываемом Али, «мы сидели с Пророком, и он написал палкой на земле, сказав: «Нет среди вас того, чье место сидения не было бы написано Богом, будь то в огне или в раю»».2 Эта вера в предопределение сделала фатализм заметной чертой мусульманской мысли. Мухаммед и другие лидеры использовали его для поощрения храбрости в бою, поскольку никакая опасность не могла ускорить, никакая осторожность не могла отсрочить предопределенный час смерти каждого человека. Она придавала мусульманину достойное смирение перед трудностями и жизненной необходимостью, но в сочетании с другими факторами породила в последующие века пессимистическую инерцию в жизни и мыслях арабов.

Коран наполняет свой сверхъестественный мир ангелами, джиннами и дьяволом. Ангелы служат секретарями и посланниками Аллаха, записывают добрые и злые поступки людей. Джинны — джинны, созданные из огня; в отличие от ангелов, они едят, пьют, совокупляются и умирают; некоторые из них добры и слушают Коран (lxxii, 8), большинство же — злы и проводят время, втягивая людей в беды. Предводителем злых джиннов является Иблис, который когда-то был великим ангелом, но был осужден за отказ воздать должное Адаму.

Этика Корана, как и Нового Завета, основывается на страхе наказания и надежде на награду за гробом. «Жизнь этого мира — лишь игра, пустые разговоры и балаган» (lvii, 20); лишь одно в ней несомненно, и это смерть. Некоторые арабы считали, что смертью все заканчивается, и смеялись над теориями о загробной жизни как над «ничтожными баснями древних людей» (xxiii, 83); но Коран ручается за воскрешение души и тела (lxxv, 3–4). Воскресение не наступит сразу; мертвые будут спать до Судного дня, но из-за сна их пробуждение покажется им скорым. Только Аллах знает, когда произойдет это всеобщее воскресение. Но определенные знамения возвестят о его наступлении. В те последние дни вера в религию придет в упадок, нравы погрузятся в хаос, начнутся волнения и смуты, великие войны, а мудрые люди пожелают себе смерти. Последним сигналом станут три трубных взрыва. При первом взрыве солнце погаснет, звезды упадут, небеса растают, все здания и горы сравняются с землей и ее равнинами, а моря высохнут или вспыхнут (xx, 102f). Во время второго взрыва все живые существа — ангелы, джинны или люди — будут уничтожены, за исключением нескольких благосклонных к Богу. Сорок лет спустя Исрафель, ангел музыки, произведет третий взрыв; тогда мертвые тела восстанут из могилы и воссоединятся со своими душами. Бог придет на облаках в сопровождении ангелов, несущих книги поступков, слов и мыслей всех людей. Хорошие дела будут взвешены на весах против плохих, и каждый человек будет судим. Вдохновенные пророки будут обличать тех, кто отверг их весть, и ходатайствовать за тех, кто уверовал. И хорошие, и плохие люди выйдут на мост ас-Сират, который — тоньше волоса и острее острия