Время скитальцев - Мария Чернышова

бесполезно, Рико шел в открытую, расправив плечи, уверенно и с достоинством. Приветственно кивнул капитану и чиновникам, неспешно поднялся по сходням и окинул взором палубу.

Если он и удивился, обнаружив Йеспера в столь странной компании, то виду не подал.

— Доброго дня, сестры, — поприветствовал он женщин. — Надеюсь, мой помощник не слишком вам докучает? Он великий болтун, кого угодно заговорит.

— О нет, добрый джиор, — откликнулась сестра Клара. — Он спасает наши души от знойного уныния. Ибо, как говорил Аврелиан Ботернский, достойный собеседник подобен кувшину воды в день зноя.

— Но я его у вас украду, — он шлепнул Йеспера по плечу. — Пойдем-ка, дружок, обсудим дела насущные. Простите, сестры.

Они направились на корму. Сестры, оставшись одни, чуть помолчали, а затем сестра Клара вполголоса произнесла:

— Вот, а ты говорила: жулик. Вон у какого представительного джиора служит. И сам добрый малый.

— Добрый, — изрекла сестра Доротея и веско припечатала: — Но жулик.

Франческа слегка улыбнулась и отступила назад — все так же легко и неслышно.

— Что ты втирал бедным женщинам? — спросил Рико. — Надеюсь, не уговаривал отдать тебе содержимое кружки с пожертвованиями как самому достойному претенденту?

Лицо Йеспера изменилось. Он звонко шлепнул себя по лбу.

— Да как же я сам-то не додумался! — простонал он. — Такая идея…

— Ну, так прибереги до следующего раза. Если представится. А сейчас серьезно… Ты уже завел знакомства?

— Скорее они завели его, — заметила Франческа, приблизившись. — Знакомства и приключения. Йеспер погрузился в местные семейные истории.

— Как погрузился, так и вынырнет, — Рико потянулся и зевнул. — Жаль, что здесь появились эти сестры.

— Что тебе сделали две милые старушки? — проворчал Варендаль.

— Ничего. Но пока они здесь, мы не сможем использовать вот это. Только не разворачивай целиком.

Он протянул Франческе упакованный в мешковину сверток, который держал под мышкой. Женщина тут же сдернула край мешка.

— Рико! — изумленно прошептала она. — Это же плащ сестры-молчальницы. Где ты это взял⁈

Йеспер тоже сунул нос в сверток.

— И эти люди запрещают мне все на свете, — заявил он, закатывая глаза. — Признайся, Фран, это у него такие фантазии, да?

— Да как-то не замечала, — пробормотала Франческа.

— Вообще-то это для джиори Джованны, — заметил Рико, отбирая сверток. — чтобы не сверкала своими рабочими штанами в приличном обществе.

— А ничего попроще не нашлось? Ты что, увидел, как в монастырском саду белье на веревке сушится, и перелез через забор? Не верю — под тобой забор развалится.

— Это самое надежное. Никто не пристанет.

— А ты представляешь, что будет, если ее поймают в таком виде?

— Если ее поймают, то ее в любом виде ничего доброго не ждет. А потому — пусть идет в трюм и не высовывается, покуда не отплывем. А я составлю ей компанию — потому что сейчас, как лошадь, засну стоя. Фран, солнышко, ты присмотри здесь — остаешься за старшую.

— А я? — с деланной обидой спросил Йеспер.

— А ты как всегда, за капризного младшего братика. И учти: по поводу кружки с пожертвованиями я пошутил.

До отплытия больше ничего интересного не случилось. В назначенный час ударил колокол, барка отшвартовалась и неторопливо заскользила дальше по Риваре.

Йеспер все так же болтал со старушками, но Франческа уже не слишком прислушивалась к беседе. Занятая своими мыслями, она сидела на корме барки, наблюдая, как скрываются вдали башни Читта-Менья, и снова тянется высокий пустынный берег.

Сестры-целительницы сошли вечером на маленькой пристани селения Реджано. Йеспер стащил тачку на причал, за что удостоился искреннего благословения от сестры Клары и одобрительного кивка от сестры Доротеи. Старушки повлекли свой скарб прочь, барка вскоре отчалила, а Йеспер все стоял и смотрел, как две фигурки взбираются по белой тропе на горку, постепенно теряясь в сумраке.

Франческа, очнувшись от своей задумчивости, подошла к Варендалю.

— Ну, и где наш командир? — поинтересовался он.

— Только проснулся, — ответила Франческа. — Велел передать тебе, что теперь весь путь до Виоренцы будем дежурить по очереди. Мы трое, разумеется. Старую джиори в счет не берем. Кто-то должен быть на палубе. До полуночи будет его время. Дальше — твое.

— Он никак не уймется, — вздохнул Йеспер. — Твой ушастый ежик — несусветный зануда, Фран.

— Тогда я тоже зануда. Мы должны смотреть в оба, Йеспер, если не желаем проснуться с ножом, приставленным к горлу. Не желаю повторения кладбищенской драки.

Она снова потянулась к фибуле, но, словно сделав над собой усилие, остановила руку.

— Ты сегодня совсем странный, — заметила она.

— Я все думаю о той женщине на площади, — признался Варендаль. — Ты ведь все слышала?Неужели никто за эти годы не понял, что она такое? Неужели люди такие неподатливые? Такие глупые?

— Чтобы понять, нужно знать. Откуда этим горожанам знать…

— Ты вот меня раскусила сразу, чуть не с первого взгляда. Что бы ты сказала, увидев ее…

— Ты же знаешь, я давно все ощущаю иначе, — проговорила она. — Но, да, может быть, я и почувствовала бы. А может, и нет.

— Я не успел закрыться. Просто не ждал ничего подобного. И я бы не смог отразить… вернуть назад. Не смог ударить. Это было бы ужасно. Жуткий выбор — быть мошкой в паутине или стать пауком-убийцей.

Франческа поморщилась.

— Неизбежный выбор. Но ты не паук, Йеспер. Уж поверь.

— Ты меня понимаешь, — горько сказал Йеспер. — Только ты. Ну, и Танкреди еще. А Рико думает, что я конченый идиот.

— Он понимает больше, чем ты думаешь, — вступилась за мужа Франческа.

— Вряд ли. Он… Он нормальный, Фран. Ты замужем за потрясающе нормальным человеком, и это замечательно.

— Да, — сказала Франческа. — Это замечательно. Спокойной ночи, Йеспер.

После была ночь. Рико слегка удивился, когда почти сразу после полуночи Варендаль сам, не дожидаясь, пока его растолкают, появился на палубе. Немного поболтав, они разошлись: ду Гральта спустился в трюм, а Йеспер расстелил куртку и улегся, положив под бок чикветту.

Так он лежал, наблюдая, как серебрится сквозь облака лента звездной Реки и прислушиваясь к плеску воды и дальним голосам ночи. Когда же ночь стала выцветать, превращаясь в сумерки, он поднялся на ноги.