Секретный ингредиент Маргариты - Лия Джей

замечаю, но боковым зрением я улавливаю каждое его движение. Вот он опускает коробку с пиццей на прикроватный столик. А вот чуть не садится на пульт, оставленный мной на стуле. Затем включает телевизор, и на экране загорается значок МУЗ-ТВ.

— А Кинопоиска у тебя нет?

Я высовываюсь из-за дверцы шкафа и прожигаю мажора хмурым взглядом. Буду я еще подписку оформлять, когда на пиратских сайтах все есть!

— Мне Ютуба хватает. Я телевизор вообще не включаю. Хозяйка его месяца два назад повесила, так я ни разу не смотрела.

Она купила себе в дом новую плазму, а мне решила сбагрить старый. Отказаться от этой ненужной бандуры я не успела. В квартиру хозяйка приехала с мужем, когда я была на парах, а потом прислала мне сообщение с предупреждением: «Телевизор мы закрепили. Кронштейн поворачивается, но ты его лучше не трогай. Пусть будет под тем углом, как мы его оставили. Там крепление слабое, упадет еще.» Сказать, что я была в шоке, — это ничего не сказать. Но окончательно осознать, какую свинью они мне подложили, я смогла, только зайдя в квартиру. Телевизор повесили прямо над моим учебным столом. Да еще и криво. Провода ни в коробку не убрали, ни стяжками не закрепили. Просто оставили болтаться на честном слове. Вилкой заняли самую удобную розетку, в которой я обычно заряжала ноутбук.

Я готова была рвать и метать, но вовремя прикинула, как сложно будет за ту же цену в удобном районе найти квартиру посреди учебного года, поэтому хозяйке отправила только смиренное «Ок». И даже без точки. Интересно, она хоть на секунду задумалась, как я буду отсюда его смотреть? Ставить стульчик к противоположной стене между стеллажом с книгами и сушилкой, класть ручки на коленочки и наслаждаться балетом по телеканалу «Культура», так, что ли? Кровать-то то у меня в другом углу по диагонали!

Захлопываю дверцы шкафа и слышу, как кто-то грузный падает на матрас за моей спиной. Деревянный каркас кровати натужно поскрипывает. Боюсь представить, что будет, если мы займемся…

Марго, это что еще за мысли? А ну выкинь их из головы! Сейчас же!

Воронцов притягивает меня к себе за резинку шорт, и я невольно опускаюсь на край кровати. Его руки скользят по моей талии, поднимаются к лопаткам, плечам, нежно поглаживают шею.

— Ты же собирался включить фильм, — голос меня подводит, выдавая волнение.

— Пусть лучше будет музыка, — шепчет Паша мне на ухо, обжигая дыханием.

Играет песня Рианны «Kiss it better», томная, чарующая. Хочется закрыть глаза, расслабиться и пустить все на самотек. Подставить шею под поцелуи Воронцова и насладиться моментом.

Но я еще не настолько потеряла уважение к себе.

Разворачиваюсь к Паше всем телом, и тому приходится убрать от меня руки.

— Зачем ты ко мне приехал?

— Хотел провести с тобой время.

Он хмурится, будто мой резкий выпад его задел.

— А поговорить ты не хотел?

Паша тяжело вздыхает, перекидывает ноги на другую сторону кровати, скрещивает руки в замок.

— Ты злишься, что я не рассказывал тебе про театр? Да я даже Мишке не говорил, хотя он мне все выкладывает. И про музыку, и про девушек. Даже то, что не спрашиваю.

Воронцов усмехается, взъерошивая кудри. Вот почему они у него всегда чистые и так хорошо уложенные? И как мне тебя разлюбить, падлюка⁈

— Я и родителям не говорил. Они до сих пор не знают, если только в интернете где-нибудь на мое имя в анонсе не наткнулись. Но это вряд ли. Им не до каких-то там театральных постановок.

Я сажусь на кровать рядом с Пашей. Вот я должна на него злиться, должна его ненавидеть, но после слов про родителей мне вдруг становится его жалко. Хочется обнять, чмокнуть в висок и сказать ему, что он не один. Ведь у него есть…

Кто? Я? Его личная девочка по вызову?

Притягиваю к себе коробку с прикроватного столика и беру кусок пиццы. Языком дразняще подхватываю сыр, норовящий сбежать с тонкого теста и утянуть за собой дольки помидоров. Поглядываю на Пашу. У того непроизвольно дергается кадык. Ха, миссия выполнена! Теперь можно и поесть.

— Кстати, как ты узнала про премьеру?

Я медленно прожевываю кусочек пиццы, затем поучительным тоном говорю:

— Прячь свои черновики лучше, если не хочешь, чтобы отец в ближайшее время раскрыл твою тайну. Как ты вообще мог додуматься оставить записи у него в кабинете?

— А, так вот кто там все переворошил!

Паша улыбается так, будто поймал меня на месте преступления. Я лишь дергаю плечом. Сама же созналась.

— Это мой кабинет, Марго. Отцу хватает рабочих часов в клинике.

— На твоем месте я бы все равно перепрятала.

— Он не заходит в мои комнаты.

Везет некоторым…

— Тебе правда понравился «Серый ворон»?

Паша пытается поймать мой взгляд, но я выбираю в сотый раз пересчитать листики базилика на пицце — семь штук и один на кусочке в моей руке.

— Да, я же все написала в презентации. Только я немного отвлеклась на последней части… Что там было после разбитой кружки?

— О, ты пропустила самое главное.

— Еще одну сцену секса? — усмехаюсь.

— Ну, да, но не только.

Пашка смущенно закусывает губу. Я выпучиваю глаза, удивленная своим неожиданным попаданием в цель. Откладываю пиццу и внимательно смотрю на Воронцова.

— Там была сцена, где мать с ее новым мужчиной ввалились в квартиру, целуясь, а затем ушли вдвоем в спальню, не заметив, что дома они не одни. Там еще был… — Паша кашляет, проглатывая слово «я», — Ворон. Это стало последней каплей. Он потом несколько месяцев с матерью не общался.

— Неужели так неловко было?

Будь рядом с нами Пина, она бы обязательно фыркнула и обозвала Воронцова алтайской девственницей. Ну да, ситуация специфическая, но все мы взрослые люди. Надо относиться с пониманием. Мог бы выйти из квартиры да погулять где-нибудь часик-полтора. Или съездить в ближайшую кофейню на своем респектабельном авто и пописать там сценарий. Какие проблемы!

— Обидно, а не неловко. Больно осознавать, что тебя в упор не замечают. Что человек с улицы для нее важнее собственного сына.

— Ну, не думаю, что твоя мама затащила в дом первого встречного с улицы, — смеюсь, стряхивая с рук крошки.

— С чего ты решила, что это про мою мать? Это просто…

Воронцов так забавно смущается. Приглаживает