Сталинградская эпопея. Свидетельства генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса. 1939—1943 - Коллектив авторов

Я бы подготовил почву для рождения новой легенды, легенды об ударе ножом в спину, о нанесении вреда немецкому народу и искажении истинного знания о войне.

У меня не было тогда никаких намерений сознательно довести дело до поражения, чтобы тем самым вызвать падение Гитлера и нацистской политической системы и закончить войну. Мне не приходила в голову даже мысль о том, чтобы сделать это в подчиненных мне войсках.

Эти мысли находились тогда за пределами моих рассуждений. Мало того, они находились за пределами склада моей личности. Я был солдатом и верил, что повиновением и дисциплиной служу своему народу.

Что же касается ответственности подчиненных мне командиров, то, с тактической точки зрения, они были вынуждены в тяжелой ситуации выполнять мои приказы, так же как и я – в рамках общей оперативной обстановки – был вынужден выполнять приказы, отданные моим вышестоящим начальством.

Перед солдатами и командирами 6-й армии, перед немецким народом я несу ответственность за то, что выполнял приказы высшего командования до самой катастрофы.

Фридрих Паулюс, генерал-фельдмаршал бывшей германской армии

Послесловие

«Мы поражены, встретив здесь вас! Почему вы своевременно не улетели из котла, точнее, почему высшее командование вермахта не вывезло отсюда такого ценного человека? Мы бы никогда не допустили, чтобы такой выдающийся человек, тем более маршал, попал в руки противника!»

Эти вопросы советские военачальники – генерал-лейтенант Михаил Степанович Шумилов, командующий 64-й армией, генерал Константин Константинович Рокоссовский, командующий Донским фронтом, генерал-полковник артиллерии Николай Николаевич Воронов и представитель Ставки (Генерального штаба) Александр Михайлович Василевский, отвечавший за координацию операций в Сталинграде, – задали фельдмаршалу Паулюсу сразу же после его пленения. Сам Паулюс вспомнил эти вопросы во время бесед в Дрездене с сыном после возвращения из советского плена в 1953 году.

Тогда Паулюс ответил, что это соответствовало немецким понятиям о воинском долге: командующий должен разделить судьбу своих солдат. Это было немыслимо – в последний момент бросить свои войска на произвол судьбы.

На вопрос, почему командующий 6-й армией до самого последнего момента выполнял приказы вышестоящего командования, ответил один из советских генералов: «Ничего иного не следовало и ожидать, так просто должно было быть». Генерал Рокоссовский при этом заметил: «Мы не понимаем, как вы вообще могли политически следовать за Гитлером?» Этот вопрос, по словам сына фельдмаршала, глубоко запал в память Фридриха Паулюса. Он часто его повторял.

Когда генерал-фельдмаршал Паулюс отправился в советский плен, он с полным правом не считал, что в чем-то виноват перед народом и отечеством, фюрером и рейхом. Напротив, он думал, что в отчаянной ситуации сделал для немецкого народа все, что было в его силах. Судьбе было угодно, чтобы 6-я армия и ее командующий, вследствие неверного планирования и неудачного начала большого летнего наступления 1942 года, попали в такое положение, что начиная с определенного момента стойкость и жертвенность армии приобрели решающее значение для судьбы всего германского фронта, по крайней мере в Южной России. Этот факт трудно переоценить, и этой судьбы было невозможно избегнуть с помощью военного мятежа. Кто не хочет этого видеть, никогда не поймет историю правильно. Извинением для многих авторов – более или менее одаренных, – писавших о «преданной армии», служит тот факт, что они сочиняли именно романы, а не писали историю…

Это наблюдение возвращает нас к современности. Задача нашей публикации – внести вклад в историю Второй мировой войны, обратив внимание на сражение, которое, однако, не явилось – в военном отношении – поворотным пунктом Восточной кампании. Перелом наступил после поражения Германии в летнем сражении под Курском и Белгородом (а также Орлом и Харьковом. – Ред.) в 1943 году в ходе операции «Цитадель», где были окончательно разбиты заново реорганизованные танковые войска. Но политико-психологический перелом как для германской, так и для советской стороны произошел именно после Сталинградской битвы. Но как раз потому, что Паулюс, в преддверии краха народа и рейха, государства, национал-социалистической партии и вооруженных сил, принял решение, не понятое многими немцами и старыми солдатами, мы должны, чтобы оценить благородство и честность фельдмаршала, проследить его жизненный путь до конца, до его мучительной смерти в 1957 году.

Генерал-фельдмаршала Паулюса очень долго по неизвестным нам причинам удерживали в советском плену. Он побывал во многих лагерях для военнопленных. Если не считать отвратительных сцен высокомерия и насмешек, с которыми ему пришлось столкнуться сразу после капитуляции (автор, видимо, забыл или не знает, с каким отношением столкнулись попавшие в немецкий плен советские генералы, например Карбышев. – Ред.), в дальнейшем с ним обходились корректно (по советским меркам) в сравнении с массой солдат и офицеров 6-й армии!

Но пребывание в советском плену имело свои законы. Гитлер понимал войну, а в особенности войну против Советского Союза, как борьбу мировоззрений. Советы же понимали и понимают себя только на основе мировоззренческого конфликта. В лагерях военнопленных двух тоталитарных государств не прекращались попытки идеологически склонить пленных к принятию победившего мировоззрения, потрясение от поражения и пленения принимало политико-идеологическую форму. Это утверждение справедливо в отношении немцев в советских лагерях так же, как и в отношении их союзников, например румын (случай Ласкара). Оно справедливо и в отношении советских военнопленных в немецких лагерях, как, например, в случае генерала Андрея Андреевича Власова и его социалистического (? – Ред.) великорусского (?? – Ред.) освободительного (??? – Ред.) движения. (Обычный предатель, для оправдания своей измены использовавший определения «русский», «освободительный» и т. д. – Ред.)

Что же касается германского офицерского корпуса прежних лет, то здесь надо помнить, что конфликт между традиционалистами и революционерами в офицерском корпусе германской армии так и не был до конца разрешен. Когда начала обозначаться перспектива поражения, когда правление Гитлера окончательно стало тираническим, эта старая рана вновь открылась. Гитлер, который при любом традиционном порядке в Германии послужил бы катализатором, невидимой рукой породил конфликт и в советских лагерях для военнопленных. Его демоническая сущность породила раскол и здесь!

Высшие офицеры 6-й армии во главе с генералом фон Зейдлицем летом 1943 года в сотрудничестве с немецкими коммунистами-эмигрантами основали Союз немецких офицеров в рамках образованного ранее Национального комитета «Свободная Германия». Совершенно не важно, как относилось к этому комитету советское правительство, видело ли оно в нем партнера на случай заключения мира с Германией и свержения Гитлера или рассматривало как вспомогательный отряд для диверсионной работы: многие офицеры вынашивали идею создания единого фронта для установления в Германии нового порядка. Она была утопической, как