Переплетение - Алексей Поселенов

Ознакомительный фрагментподряд перебирать, чтобы узнать, какие они, это же идиотизм получается. Да и я ведь её люблю, она вон из армии меня дождалась, семья у нас, дочка. Мы ведь уже пять лет вместе. Точно, пять лет уже! И это при том, что мне-то всего двадцать два, — вдруг удивился он этим цифрам. — Ну и ладно, ну и пусть, чего ещё надо? А-а-й! Да ну его к лешему!» Он энергично мотнул головой, словно хотел, чтобы из неё вылетели все эти неприятные для него мысли.

Жены дома ещё не было, она работала во вторую смену и должны была прийти лишь в девятом часу. Тёща тихонько качала на руках Анютку:

— Зубки у неё уже резаться начинают, сегодня весь день хнычет.

Николай, сняв куртку, присел на табурет у двери.

— Я и печку-то вам не затопила, ты уж, Коля, сам, а то Анечку как положишь, так плакать сразу зачинает, — тёща посмотрела в личико внучки. — Ути, маленькие мои, зубики у нас режутся. Ну ничего, ничего…

— Да ладно, вы идите домой, — предложил Николай, — я сам управлюсь.

— Так ты печку уж сперва затопи, чтоб потом не отвлекаться, я и пойду тогда, — тёща энергично закачала девочку, которая снова захныкала. — Сейчас папа наш печечку затопит, дома тепло станет, и бабушка домой к себе пойдет, — голос у неё сделался елейным, и она засюсюкала, коверкая слова: — Не надо плакать, не надо, ути-ути, маленькие мои, Анечка наша…

Николая вся эта сцена с сюсюканьем почему-то неприятно раздражила.

— Чего вы с ней так разговариваете? — спросил он резковато.

— Как? — не поняла тёща.

— Как с дурочкой недоразвитой. Нельзя нормально говорить, что ли, не коверкая слов?

Та изумленно посмотрела на зятя:

— Так чего такого-то? Она ж маленькая ещё, всегда так с маленькими говорят.

— Ладно… Я так просто, — Николай уже пожалел, что грубовато заговорил с тёщей. — Может, она голодная?

— Да нет, я её покормила недавно. И поспали мы уже. Зубки это, зубки…

Николай затопил печку, и тёща, положив внучку в кроватку, быстро собралась и ушла домой. Анютка снова захныкала, и отец, подхватив её на руки, стал кружить по небольшой комнате.

— Ну всё, всё… Успокойся, — приговаривал он, но дочь не унималась.

Минут через двадцать пришла Екатерина. Уставшая, с потухшим взглядом, она, опустив плечи, села на тот же табурет, на котором сидел, придя домой, Николай, и стала снимать сапоги.

— Ой… — вздохнула она. — Чего-то я сегодня умаялась совсем… Сплошь валят простудники, как раз сейчас сезон такой. Всякие ОРЗ начались да прочие гадости.

Николай, держа на руках дочь, подошел к жене:

— Слушай, мать твоя говорит, у неё зубы режутся, хнычет весь день, и я вот как пришел, так ноет и ноет, в кроватку не положить.

— Ну да, началось у неё. Куда деваться, — без эмоций отреагировала на его слова жена, стягивая с себя плащ.

Николая её безэмоциональность немного разозлила:

— Что значит, куда деваться? Ты же медсестра, ёлки‑палки! Сделай что‑нибудь! Ты же мать, должна знать, что в таких случаях делать надо!

Екатерина удивленно посмотрела на мужа:

— Так, а чего тут сделаешь? Все они так… Дёсны у неё болят, чешутся. Надо просто что-то дать ей: соску, игрушку какую-нибудь, чтоб грызла. Меньше будет плакать.

— Ну вот и дай, — нахмурившись, Николай всучил дочку жене.

— Так я хотела ужин разогревать, — растерялась та.

Но муж, ничего не ответив и накинув куртку, вышел на улицу, сердито хлопнув дверью. У Николая снова поднялась внутри волна раздражения и неясной неудовлетворенности. Он пошел в углярку набрать на утро угля с дровами, но, отставив лопату в сторону, задумался: «А ведь и вправду — что я видел кроме Катьки? Ведь никого и не знал больше».

Ему снова вспомнились те две девушки, которые были в квартире, где они с Краузом устанавливали сегодня дверь. Были они совсем не такие, как его уставшая жена. Какие-то веселые, раскованные… «Хотя, нет… Это та, которая Татьяна, хозяйка — она веселая, а вторая, которая позже пришла, Елена, рыжая, та посерьезнее, но всё равно совсем другая», — думал он, стоя в тусклом свете слабосильной лампочки. «И одеты совсем по‑другому, и разговаривают по‑другому. Гм, интересно, как там Санёк сейчас один отдувается? — усмехнулся Николай. — Хотя, может, он и рад только, сказал же — ему больше достанется. А может, и вправду надо было с ним съездить? — но на душе от этой мысли неприятно заскребло, и он отмахнулся от неё. — Да ну нет! Глупости!» Набрав угля с дровами, Николай пошел в дом.

Утром, когда он пришел на работу, его распирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему не хотелось опять поднимать эту тему, где-то в глубине души она была ему всё же неприятна, но с другой — его распирало любопытство: как там вчера Крауз в гости сходил, спрашивали ли о нём, о Николае? Он не хотел уподобляться Вовчику и приставать с расспросами, но Крауз сам подошел к нему. Весело улыбаясь, он достал сигарету и закурил:

— Ну, Колян, подставил ты меня вчера.

— Чего?

— Чего-чего… Ничего… В следующий раз так не делай, вот и всё. А где, говорят, второй? Чего ты один заявился? Чуть за тобой не отправили. Татьяна весь вечер о тебе расспрашивала, а я толком ничего и сказать не могу. Говорю, мол, женатый он, глупостями всякими не занимается, а они только смеются.

Толстобров, которому вчера было отказано в компании, изо всех сил делал вид, что разговор этот его нисколько не интересует. Зато Олег, вышедший сегодня на работу, проявил к новой для него теме интерес:

— Вы о чём? Что за Татьяна?

— Да вот, мы с Коляном вчера на установке были, с девочками двумя познакомились. Они нас в гости потом позвали, а он как уперся, — Крауз, стряхнув пепел, кивнул на Николая, — и ни в какую. Пришлось одному идти.

— Хэх! — усмехнулся Токмаков, присаживаясь на лавку в курилке, переехавшей к зиме с улицы в помещение, под вытяжную вентиляционную трубу. — Так я ж тебе говорил уже, Колян у нас однолюб. Угости сигареткой, у меня кончились.

— Так его никто любить и не заставляет, — Крауз протянул Токмакову пачку «Кэмел». — Так, в гости сходить, да и всё.

Николаю не понравилось такое обсуждение его персоны. Он сердито посмотрел на обоих:

— Мужики, может, хорош, а? Чего вы как бабы сидите, меня обсуждаете: однолюб, не однолюб… Не ваше это дело, вот и всё.

— Да ладно, ладно, — примирительно улыбнулся Александр, — не обижайся. Никто тебя не обсуждает, живи как хочешь. Только это…

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---