Три путешествия к Берингову проливу - Лев Борисович Хват

— Кузбасс, Караганда, «Второе Баку». Из «медвежьих углов» Урала, Сибири, Дальнего Востока, из пустынь и предгорий Средней Азии двигались эшелоны: они везли уголь и нефть, сложные машины и химические продукты…　

Многое изменилось и за Полярным кругом. Самолеты и корабли сблизили огромные пространства Крайнего Севера с культурными и экономическими центрами страны. Арктика становилась все более доступной; потускнел романтический ореол тайны, веками окружавший ее. В мертвую тишину снегов и льдов, нарушавшуюся лишь пронзительным криком чаек и ревом зверей, ворвался голос человека, стук топора, визг пилы, рокот моторов. На побережье и островах Ледовитого океана дымились костры строителей.　

Мужественные и предприимчивые советские люди смело проникали в глубь Арктики, на огромные земли и одинокие островки, которые лишь в последние десятилетия появились на картах Полярного бассейна. Не зная страха и не боясь лишений, они шли на Крайний Север, как хозяева, чтобы навсегда овладеть несметными природными богатствами, среди которых золото — едва ли наиболее драгоценно. Они шли в ледовые моря, чтобы проложить в них надежный путь из европейских портов СССР на Дальний Восток. Перед несгибаемой волей этих людей, тесно сплоченных и сильных духом, вооруженных современной техникой, страна «белого безмолвия» отступала по всему фронту.　

Пора эпизодических путешествий в Арктику окончилась. Случайные плавания одиночных кораблей стали достоянием истории. Исследования велись с суши, с моря, с воздуха круглый год. Летом в полярных морях появлялись десятки транспортов с грузами для Заполярья, Северной Сибири и Дальнего Востока. Осенью караваны возвращались в порты с сибирским лесом и ценными ископаемыми.　

В третьей сталинской пятилетке страна поручила советским полярникам превратить Северный морской путь в нормально действующую водную магистраль, обеспечивающую планомерную связь с Дальним Востоком.　

Арктическая навигация 1939 года открылась рано: в конце июля караван судов из Архангельска под водительством ледореза «Литке» прошел пролив Вилькицкого. Навигацией руководил Папанин, назначенный начальником Главного управления Северного морского пути; вместе со штабом он находился на борту линейного ледокола «Иосиф Сталин». Флагманский корабль арктического флота, мощностью в десять тысяч сил, построенный на ленинградских верфях, впервые вышел в плавание прошлым летом. Тогда же судостроители Николаевского завода спустили на воду однотипный ледокол «Лазарь Каганович»; он направился в восточную часть Арктики.　

В конце прошлой навигации, совершая под командованием капитана Воронина первый рейс, «Иосиф Сталин» пробился сквозь тяжелые льды до восемьдесят третьей параллели. Экипаж нового ледокола повторил рекорд свободного плавания в высоких широтах Арктики, установленный месяцем раньше «Ермаком». Конечно, суда, зажатые во льдах и дрейфовавшие вместе с ними, бывали и севернее, но «по доброй воле» ни одному кораблю еще не удавалось проникнуть в район за семьсот семьдесят километров от полюса.

VIII

В полночь двадцать третьего июля на ледоколе взвились сигналы отплытия. Тусклые лучи повисшего над горизонтом солнца затрепетали на флагах. Мурманск спал. Немного горожан собралось провожать корабль в Арктику. Несколько женщин, стоявших у кормы, посылали прощальные приветы мужьям и сыновьям, уходившим в далекое плавание. Миновали времена, когда путешественников в северные страны провожали как отчаянных смельчаков. Рейсы кораблей в полярные моря стали обыденными.　

Ледокол расстался с Мурманском при бледном свете полночного солнца. К широкому проливу спускались поросшие хвойным лесом склоны гор. Кое-где виднелись рыбацкие хижины. У берегов покачивались белокрылые парусники, шаланды, шлюпки. На столбах сушились сети; в ячейках серебрилась застрявшая чешуя. За кормой корабля в дыму десятков пароходных труб скрывался лес мачт и портовых кранов. Утренний туман поглотил живописную панораму северного города.　

По мостику медленно прохаживался капитан Белоусов, рослый и красивый тридцатипятилетний моряк. Со всеми капитан держался одинаково непринужденно и вежливо. Невозмутимо спокойный, он коротко отдавал приказания, а выговоры облекал в такую убедительную, но холодную форму, которая на любого действовала отрезвляюще. Это был новый тип советского моряка-командира, широко образованного, превосходно знающего дело, корректного и требовательного к себе и окружающим.　

Михаил Прокофьевич Белоусов пришел в Арктику с десятилетним опытом капитана дальнего плавания. В 1934 году ему доверили командование ледоколом «Красин», только что закончившим рейс к челюскинцам. Он полюбил борьбу со льдами, изучил свойства и особенности, законы движения, мощь и податливость ледяных полей: когда можно и необходимо итти напролом, когда выгоднее отступить и выбрать новый путь, когда лучше всего — выждать… Капитан вел записи для будущей книги: «Тактика ледового плавания». Команда ледокола чувствовала ведущую руку капитана даже в часы, когда его не было на мостике, и с первых дней плавания прониклась к нему уважением.[13]　

Ледокол вышел в Баренцово море. Наперерез волне мчались два миноносца, расцвеченные праздничными флагами. Описав крутую дугу, они пристроились к ледоколу.　

— Сигнальщика, — вызвал Белоусов.　

В воздухе замелькали флаги: вверх, вправо, вниз, вверх, влево… Молодцеватый сигнальщик «Сталина» легкими движениями, напоминающими взмахи крыльев большой птицы, передавал приветствие:　

— Поздравляем с днем Военно-Морского Флота!　

С головного миноносца ответили:　

— Привет флагману арктического флота!　

Мы начали плавание в день традиционного праздника советских моряков.　

Скалистые берега Кольского полуострова расплывались за кормой. «Иосиф Сталин» шел на восток, по трассе Северного морского пути.　

Великая северная магистраль… Северо-восточный проход… Морская дорога в богатые восточные земли, в Китай и Индию… Веками слыла она в северных сказах и легендах страной ужасов и холодной смерти, откуда нет возврата. Почти четыре столетия притягивала она и жадных хищников, и честолюбивых искателей славы, и бескорыстных ученых.　

Но из полярных морей возвращались лишь люди железной воли, трудолюбивые и упорные. Другие либо отступали на первых этапах, либо, очертя голову, продолжали путь, терпели поражение и погибали. Те, кому посчастливилось вернуться на Большую Землю, приносили неутешительные вести: льды, туманы, ураганы — пройти невозможно…　

Много человеческих надежд погребено в арктических морях и под снежным саваном побережья Ледовитого океана. Много безвестных могил скрывает далекая северная страна. На берегу восточного Мурмана, с которым мы только что распростились, давно уже истлели кости участников первой в истории морской экспедиции на поиски Северо-восточного прохода.　

Это была английская экспедиция Хьюга Виллоуби, направленная в Арктику «Московской компанией», как называлось организованное в середине шестнадцатого столетия «Общество купцов-изыскателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений неведомых и доселе морским путем не посещенных». Во главе «Общества» стоял проживавший в Англии венецианец Себастиан Кабот. Ловкий делец вовлек богатых купцов в авантюру: отыскать «легчайший» морской путь в Индию — с севера.　

Три корабля экспедиции Виллоуби прошли в Баренцово море. Осенью 1553 года два из них стали на зимовку у восточного Мурмана. Спустя год их обнаружили русские промышленники. Суда казались покинутыми. Но в каютах и на палубах лежали трупы — их насчитали