Калиакрия (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

– Куда ж они подевались-то? – размышлял он сам с собой, вышагивая по шканцам.

После некоторых раздумий решил контр-адмирал повернуть к Керченскому проливу. Разослав во все стороны неутомимых греческих корсаров, велел он линейным силам бросить якоря и ждать турок у входа в пролив.

– Бегать нам за Хусейном по всему морю чести мало. – Объявил Ушаков ближайшим офицерам. – Сам сюда приплывет. Никуда не денется. Здешних мест ему никак не миновать.

Погода в тот день была мрачной и дул пронзительный норд-ост.

В своих расчетах Ушаков был уверен. И точно, все вышло как по писанному! Не прошло и нескольких часов, как с дозорного судна уже открыли холостую пальбу, предупреждая эскадру о приближении неприятеля. Матросы, бросая по тревоге недоеденные каши, разбегались к назначенным местам, бранясь меж собой на ходу:

– Вот уж воистину черти треклятые, ни людям, ни себе! Допил бы кофий свой Абдулка, прежде чем пред нами объявиться. Да и мы бы, сердешные кашки поели, да ложки облизали! Чего ж кулаками-то махаться на пустое пузо. Одно слово басурманы!

Прошло еще каких-то полчаса и на мглистом восточном горизонте неторопливо и величаво показался турецкий флот.

– Считайте! – хладнокровно велели капитаны сидевшим на салингах наблюдателям.

– Десять больших кораблей, столько ж поменьше, да мелочи десятка четыре! – прикинув наскоро, кричали сверху.

Теперь взоры всех обратились на флагманский «Рождество Христово». Какое решение примет командующий? Ждать, впрочем, долго не пришлось. С флагмана велели срочно сниматься с якорей и строить линию баталии курсом на зюйд.

Спустя еще час Севастопольская эскадра уже набирала парусами ход, одновременно образуя боевой строй. Опыт и умение черноморцев сказались и в этом. Во главе батальной линии следовал 50-пушечный «Георгий Победоносец». За ним остальная авангардия: «Иоанн Воинственник», «Мария Магдалина». Над «Магдалиной» развевался флаг младшего флагмана бригадира Голенкина. Затем шли «Иоанн Богослов», и «Святой Иероним». Чуть отстав, выравнивала линию кордебаталия: «Преображение» в 66 пушек, «Покров Богородицы» в 40, 80-пушечный «Рождество Христово», далее 50-пушечный «Александр Невский», «Амфросий Медиолинский» и «Святой Владимир». Замыкал колонну арьергард: «Кирилл Белозерский», «Петр Апостол», «Святой Павел», «Нестор Преподобный» и «Андрей Первозванный».

К стоявшему на шканцах Ушакову подошел флаг-капитан Данилов. Приложил пальцы к треугольной шляпе:

– Федор Федорович, по моим расчетам на наши 836 пушек турки имеют более 1100!

Контр-адмирал кивнул:

– Хорошо! Однако считать их теперь неслед! Сколько ни есть, все наши!

Некоторое время противники дружно спускались на юг. Курсы их при этом медленно сходились. Затем, используя свое превосходство в силах и наветренное положение, Хюсейн-паша, наконец, решился на атаку. Маневр линейных турецких сил, как всегда, прикрывался яростным огнем бомбардирских кораблей, метавших бомбы с большой дистанции. И хотя огонь этот был весьма неточен, нервов российским капитанам он попортил изрядно.

Дальнейшие действия Хуссейна так же не отличались особой оригинальностью. Как Эски-Гассан при Феодосии, так и теперь главный удар турок был направлен по русскому авангарду. Именно бригадиру Голенкину с его офицерами и матросами предстояло ныне выдержать на себе всю мощь неприятельского огня. Действия турецких линкоров прикрывался фрегатами, которые пока не вмешивались в сражение, а, осторожничая, держались несколько поодаль, будучи, впрочем, готовы в любую минуту броситься на помощь своим старшим собратьям.

Ровно в полдень турецкие корабли произвели первый залп. Не успел рассеяться дым, как над «Рождеством Христовым» немедленно взвились флаги: «Вступить в бой с неприятелем». Ответный залп тоже ждать себя не заставил. Так началось сражение, вошедшее в историю, как сражение при Керчи.

Из хроники сражения: «При виде турок Ушаков немедленно снялся с якоря и выстроил корабли в линейном порядке, причем ему пришлось поставить в линию и фрегаты, чтобы турки не смогли охватить ее с флангов. Крейсерские суда русских выстроились в три кильватерные колонны за линией кораблей и фрегатов.

Гуссейн выслал вперед бомбардирские суда, которые открыли огонь с дальней дистанции. Под прикрытием бомбардирских судов начала выстраиваться турецкая эскадра – на ветер от нашей и параллельно ей. Эти маневры заняли несколько часов, и только в полдень турки стали спускаться на нашу эскадру, чтобы сблизиться с ней на пушечный выстрел. Их фрегаты составляли резерв в виде второй наветренной линии, а еще больше на ветре держались мелкие суда. Турки вступили в бой по общепринятому образцу, спускаясь всей линией на всю линию русского флота. Но, как это имело место всегда при таком способе нападения, они подвергались продолжительному обстрелу (здесь оказались, кстати, в русской линии и фрегаты), и арьергард их отстал. Ушаков немедленно воспользовался этим, вывел из линии шесть наиболее слабых фрегатов и послал их для подкрепления авангарда, где шел самый горячий бой и где турки делали попытки обойти нашу линию. Остальные корабли и фрегаты сомкнулись. Таким образом, турецкий авангард и часть центра оказались под сосредоточенным огнем всей русской эскадры».

Первый удар турок был силен. Шедший передовым «Георгий Победоносец» буквально засыпали градом ядер. Капитан корабля Федор Поскочин кричал своим матросам, подбадривая:

– Гляди веселей! Нам ли черноморцам перед гололобыми робеть! Не такое видывали!

У ног капитана второго ранга прыгали раскаленные шары. На них не оглядывались. Позднее Ушаков так опишет действия своего передового корабля: «Усиливающееся нападение неприятеля выдерживал с отличной храбростью и жестокостью огня приводил его в замешательство, так что оный пальбу свою весьма уменьшил; капитан-паша, беспрестанно усиливая атаку свою, подкрепил прибавлением кораблей и многими разными судами с большими орудиями».

Видя, как «Победоносец» изнемогает в неравной схватке, контр-адмирал решил немедленно действовать. Над флагманом эскадры взвился новый сигнал: «Фрегатам выйти из линии. Кораблям сомкнуться». Исполняя его, все шесть российских фрегатов немедленно подвернули вправо и, покинув строй, сразу же образовали под ветром «корпус резерва». Прибавив ход, они быстро нагнали авангард, подкрепляя огнем своих пушек свои передовые корабли. Одновременно с выходом фрегатов линейные корабли быстро сомкнули боевую линию и так же, прибавив парусов, поспешили на помощь авангарду. Никогда еще ранее российский корабельный флот не производил столь сложного маневра в ходе генеральной баталии. Первым решился на столь отважный шаг контр-адмирал Федор Ушаков. И маневр этот был исполнен блестяще!

Было пятнадцать часов пополудни, когда переменившийся к норд-норд-осту ветер позволили наконец-то Ушаковским кораблям сблизиться с неприятелем на дистанцию картечного выстрела.

– Теперича, кажись, и наш черед настал ручкой турке помахать, – переговаривались промеж себя наши артиллеристы, деловито орудуя рычагами-правилами у своих пушек. – Так махнем, что небо с овчинку покажется!

Опережая иных, на флагман турецкого флота обрушил огонь своих орудий «Рождество Христово». Вокруг все крушилось и пылало. Контр-адмирал Ушаков, стоя в рост у