Шкатулка с секретом - Елена Комарова

— Я люблю тебя, дядя, но я запрещаю тебе брать на себя опеку, — твердо сказала племянница. — Я не отказываю тебе от дома! Теперь больше, чем когда-либо, мы с мальчиками нуждаемся в тебе. Будь с нами — и будь нам дядей, но не опекуном!

— Уж не хочешь ли ты предать обязанности своему будущему мужу? — Джарвис поцеловал Юлию в мокрую от слез щеку и усадил перед собой.

— Нет. До тех пор, пока Ференц не станет главой семьи, я сама буду опекать братьев.

— Он не знал, я никогда не рассказывала ни ему, ни Ференцу, — её голос звучал тихо и устало, Андрэ скорее угадывал, чем слышал её слова, — ни Карелу. Карел сам узнал как-то. Мой жених... Я разорвала помолвку и проплакала несколько дней.

Андрэ не стал спрашивать, отчего так вышло. Угадать несложно: богатая наследница, опека над двумя мальчишками. Есть от чего закружиться голове. Каким ударом это, видимо, оказалось, если Юлия до сих пор не может забыть это предательство.

— Вот и вся история. С тех пор в каждом мужчине я привыкла видеть угрозу своей семье. И, к сожалению, небеспочвенно. Прошло столько лет, и вы ошибетесь, предположив, что я ни разу больше не позволяла себе увлечься. Недавно я сказала вам, что привыкла быть одна. Знаете, я ведь не погрешила против истины. Скорее, несколько преуменьшила. — Юлия прямо взглянула на Андрэ. — Лет сто назад я, наверное, должна была бы уйти в монастырь. Сейчас мы живем в просвещенное время. Моему горю искренне сочувствовали, считая, что я добровольно принесла себя в жертву во имя братьев. Возможно, сначала так и было. Но дело еще и в том, что статус старой девы дает мне больше, чем дозволено замужним дамам. В первую очередь — это возможность принимать решения самой. Свобода. И мне очень сложно от нее отказаться.

— Я понимаю, — кивнул репортер. — Вам точно понравилось бы жить в Аркадии. Свобода — это сама суть нашего города, воздух, которым мы дышим… — Он мечтательно улыбнулся и встретил взгляд Юлии. — Скажите, мне вы доверяете?

— Пожалуй, да, — она вздохнула. — И надеюсь, что наша фамильная интуиция меня не обманет.

— Тогда выслушайте меня, прошу вас, я буду честен с вами. Я мог бы сказать, что брошу к вашим ногам весь мир, но я не владею миром, да и вряд ли он согласится на подобную выходку. Я не достану вам звезду с неба, потому что учитель накрепко вбил мне в голову на уроках астрономии, что звезды недосягаемо далеко от нас. — Юлия засмеялась, Андрэ тоже улыбнулся, но тут же снова посерьезнел. — Сейчас мне нечего вам предложить, мои руки пусты, у меня даже нет дома, в который я могу ввести вас хозяйкой. Но если вы дадите мне шанс, я докажу, что мои намерения серьёзны. А вы решите, скажете ли «да», или окончательное «нет».

— Это если мы выживем, — напомнила она.

— Выживем, — уверенно сказал репортер.

— Мне понравилось участвовать в вашем расследовании, — сказала Юлия.

На мгновение Андрэ показалось, что она снова отстранится, и внутренне сжался, ожидая приговора. И даже не понял, как её губы вдруг оказались невозможно близко.

— Я люблю вас, — прошептал Андрэ, целуя её.

Глава 8

Майердол

Кучер наотрез отказался ехать дальше даже за двойную плату. Оставив коробки, ящики и крайне недовольного пассажира на обочине, он щелкнул кнутом и очень быстро скрылся из виду.

Профессор Мартин Дейтмар почесал за ухом, пытаясь представить, как в одиночку будет тащить на себе все лабораторное оборудование, но воображение ему отказало. Прислонившись к столбу с приколоченными к нему указателями на Майердол, Аркадию и Жанси, он достал портсигар.

Широкая дорога, по которой спокойно могли ехать рядом три кареты, сворачивала направо, огибая небольшую рощицу. Слева тянулся заросший васильками луг. Шагах в пятидесяти от дороги, полускрытая полынью и крапивой в человеческий рост, стояла маленькая часовенка. Погасив окурок, ученый примял крапиву и перетащил груз под защиту святого Януария, покровителя путешественников, после чего сверил направление указателя с собственными ощущениями, остался доволен и, закурив вторую сигарету, свернул налево.

То, что он, вынеся из Гернгольца практически нелегально дорогое и ценное оборудование, повезет его в Майердол, даже не подвергалось сомнению. Единственное, что портило настроение — возмездие. Связей Дейтмара, его авторитета и положения в обществе могло не хватить, чтобы оградить себя и коллег от полиции, которой только дай повод, а уж статья уголовного кодекса найдется. А тут и искать не надо, целый букет параграфов, выбирай — не хочу. Но какой аркадиец упустит возможность выступить по другую сторону закона? Кроме того, Дейтмар прикинул энергетический выброс, неизбежный при уровне колдовства, какое затевал Довилас. Его должно было хватить с избытком, чтобы классифицировать случившееся как природный катаклизм.

Луг внезапно закончился обрывом. Перед Дейтмаром раскинулся Майердол. Профессор поежился от внезапно пробравшего до костей холода — от поместья тянуло смертью. Осторожно, бочком, он принялся спускаться.

И попал прямо в горячие объятия вооруженных людей.

Полагая, что бессмысленно что-либо спрашивать у бесцеремонно обыскивающего его сурового мужчины, Дейтмар призвал на помощь Святого Януария и всю кротость его.

— Профессор Дейтмар? — услышал он знакомый голос и невольно опустил руки, о чем ему напомнили, ткнув в плечо револьвером.

— Рене Блант! — воскликнул маг, заметив мага за спинами охранников и тут же поморщился, осознав, что значит присутствие здесь одного из лучших его студентов. — Вы тоже из этой шай…компании?

— В стороны, — твердо велел Блант, коснувшись плеча ближайшего человека. — В стороны, я сказал. Как вы здесь оказались, профессор?

— Вот мне тоже интересно, — процедил сквозь зубы старший из охраны Герента, мрачно наблюдая, как его помощник растирает занемевшую руку. — На увеселительную прогулку не похоже.

— Полагаю, вы тоже не ботаникой увлечены, — в тон ему ответил Дейтмар. Старший сплюнул под ноги. — Похоже, юноша, — покачал головой Дейтмар, обращаясь к Рене, — вы не усвоили мои уроки. — Тот скривился. — Я наслышан о ваших успехах в избранной вами сфере деятельности, — продолжил Дейтмар, словно не заметив. — Впечатлен и удручен.

— Хватит, — прервал его старший. — Я так