Гранды. Американская сефардская элита - Стивен Бирмингем

улучшение: «Повторения тревожного приступа, случившегося две недели назад, не было, но я не могу сказать, когда он может наступить». И, несколько недель спустя: «Я посылаю Вам несколько снимков Нелл, сделанных несколько недель назад, когда она сидела на крыльце. Я думаю, что она выглядит мило, и, в общем, очень хорошо». Но к следующему лету он снова впал в уныние. «Похоже, она потеряла силы, — писал он в августе 1928 г., — и ее дар речи ничуть не улучшился. Эффект от этих долгих молчаний, когда она когда-то была так полна оживления, мне не нужно описывать....». Через несколько месяцев Нелл умерла. Эта женщина, которая была для него так важна и амбициозна, не дожила до того момента, когда три года спустя он стал членом Верховного суда США. И без нее это достижение показалось ему пустым.

Он даже не хотел соглашаться на это назначение. Двоюродному брату он писал: «Действительно, я не хочу ехать в Вашингтон. Пожалуйста, телеграфируйте президенту, чтобы он не называл меня». Два дня спустя он писал: «Я пытаюсь удержаться от назначения.... Больше всего я не хочу жить в полном одиночестве... вдали от всех моих родных и друзей, которых я люблю». В конце концов, он согласился на эту должность, но с глубоким вздохом. И он возненавидел Вашингтон.

Через несколько дней после похорон Нелл судья Кардозо навестил свою двоюродную сестру Сару Лайонс, которая жила в большой и несколько неухоженной квартире неподалеку от его собственного, теперь уже пустующего дома на Западной Семьдесят пятой улице. Мисс Лайонс, пылкая дева лет восьмидесяти, никогда не упускавшая возможности высказать свое мнение, сделать замечание или высказать свою точку зрения, чей бомбазин всегда был набит семейной гордостью (ее мать была Натаной), налила им обоим чай. Во время разговора они неизбежно упоминали Нелл, и глаза судьи Кардозо затуманились. «Так, Бен Кардозо, — строго сказала мисс Сара, — вы не должны плакать!»

Судья быстро ответил, как послушный мальчик, которым он всегда был: «Я не плачу, тетя Салли».

Несколько лет спустя на его похоронах кто-то сказал: «Если бы только его отец был достаточно сильным, имел бы достаточно мужества, чтобы противостоять боссу Твиду, Бен прожил бы счастливую жизнь».

Верно, но тогда у нас не было бы судьи Верховного суда.

19. СЕСТРЫ, ПОПАВШИЕ В БЕДУ

Если сефардам Нью-Йорка требовалось больше Натанов для сплетен, то неожиданно появились две ссорящиеся сестры Натан, Энни и Мод. Все знали, что эти две девушки не «ладят», что в этой ветви семьи Натанов случаются «неприятности» — девушки были дочерьми Роберта Викса Натана, брата Бенджамина Натана, — но никогда не было никаких публичных вспышек. Затем, в 1933 г., Мод Натан написала и опубликовала автобиографию под названием «Когда-то давно и сегодня», в которой, среди прочих тщательных прикрас, была нарисована идиллическая картина счастливой жизни девочки в Нью-Йорке и, позднее, в Грин-Бей, штат Висконсин. Когда несколько лет спустя ее сестра Энни выступила с собственной книгой под названием «Это было весело», ее версия истории Натана показалась ей совсем не веселой.

Роберт Уикс Натан был красивым и жизнерадостным мужчиной, любившим, по выражению того времени, хорошо повернуть лодыжку. В своей книге Энни рассказала о том, как, будучи маленькой девочкой, она гуляла в Нью-Йорке со своей няней, и вдруг увидела, что с противоположной стороны идет ее отец с элегантной молодой дамой под руку. Энни бросилась к отцу и обняла его, который, казалось, не был особенно рад ее видеть. Более того, он даже оттолкнул ее и вернулся в лапы медсестры. По мере того как они с медсестрой шли дальше, медсестра объяснила, что мужчина, с которым они встретились, не является отцом Энни, хотя и имеет «некоторое сходство». Энни Натан была в недоумении. Конечно, она знала своего родного отца. Но медсестра была очень тверда, и в течение многих лет Энни верила, что человек, с которым она столкнулась на улице в тот день, был не ее родителем, а его точным двойником.

Потом она рассказала о прекрасном и загадочном кузене Лазаре, которого никто в семье не должен был «принимать». Однако мать Энни тайно принимала эту даму, и они шептались друг с другом за чашками чая. В чем же заключался скандал? Энни так и не смогла докопаться до истины, потому что никто никогда не рассказывал ей об этом. Но, как она поняла, все дело в «образе жизни», который выбрала прекрасная кузина.

Мать Энни была Флоранс, старинной сефардской семьей с Юга. Флорансы впервые появились в Чарльстоне (Южная Каролина) в XVIII веке, а оттуда перебрались в Новый Орлеан и Филадельфию. О мужчинах Флоранс, как пишет в своих мемуарах Энни Натан, говорили, что они питали слабость к крепким спиртным напиткам. Считалось, что это проблема дяди Теда. Тем не менее, некоторые Флорансы были очень величественны. Одна из известных филадельфийских хозяек XIX века была «миссис Уильям Флоранс с Риттенхаус-сквер» — ее всегда так называли, за исключением тех случаев, когда она была просто «миссис Флоранс», как будто не могло быть двух особ ее высокого ранга. Миссис Флоранс была грозной женщиной. Однажды вечером за обеденным столом на Риттенхаус Сквер она заметила гостью, чье платье открывало несколько большее декольте, чем считала нужным миссис Флоранс. Не говоря ни слова, она встала из-за стола, вышла из комнаты и через минуту вернулась с шалью, которую аккуратно накинула на плечи гостьи. «Вы выглядите прохладной, моя дорогая», — пробормотала она, и званый ужин продолжился.

Дядя Тед был совсем другим человеком, его репутация в Филадельфии оставляла желать лучшего. Он тоже женился на Натане — дочери Бенджамина Натана Розали, но оставил ее, чтобы открыто жить с другой женщиной. От этой женщины у него родилась дочь — так говорили все. Он настаивал на том, что его подруга была вдовой, у нее была дочь, и что эта дочь не его. Естественно, никто не поверил сфабрикованному объяснению Теда Флоранса. Когда подруга умерла, дочь, что было вполне естественно, ушла жить к отцу. Можно себе представить, с каким волнением было встречено известие о том, что Тед Флоранс собирается жениться на этой девушке. Он собирался жениться на собственной дочери. Чайные столы в Нью-Йорке несколько недель раскачивались от этой новости. Была ли она на самом деле его дочерью, мы, конечно, никогда не узнаем, но перья в семьях Натана и Флоранса взлетели так высоко, что брак был отменен.

Тем временем его жена, тетя Розали,