Грани лучшего мира - Антон Юрьевич Ханыгин

— Извините… — потупился Аменир.

Старик развил удивительную для своего возраста скорость, несмотря на буераки, кусты и ветви деревьев, хлещущие по лицу. Его ученик едва поспевал за ним и из-за отдышки не смог продолжить расспросы. Видимо, именно этого Этикоэл и добивался. Сам Аменир всю свою недолгую жизнь прожил в городе, поэтому ходить по лесам и болотам он попросту не умел. После очередного падения в небольшой овраг, его учитель смилостивился и согласился устроить небольшой привал. Юноша попытался привести себя в порядок, стряхивая листья, мох и грязь с одежды и промывая в небольшом ручейке царапины на руках и лице. Все его тело гудело от напряжения, свежий лесной воздух опьянял и безжалостно обжигал легкие. А лысый старичок спокойно сидел на поваленном дереве и насмешливо наблюдал за своим учеником.

Кое-как придя в себя, Кар устало опустился на землю, прислонившись спиной к полусгнившему пню.

— Ну, пошли дальше, — сказал Этикоэл, специально дождавшись пока юноша наконец смог расслабиться.

В ответ раздался лишь протяжный стон.

— Тьфу, слабак… — раздраженно буркнул лысый реамант, но снова уселся на дерево. — Ладно, еще две минуты. Смотри не подохни тут, а то зверье попробует человечины и будет потом по окрестным деревням шататься, охотников и лесорубов потрошить…

— Спасибо за заботу, мастер, — прохрипел Аменир.

К подобным походам юноша совсем не привык, да и крепким здоровьем похвастать не мог. "Надо как-то задержать этого железного старика, чтобы передохнуть, а то со следующего привала я уже подняться не смогу", — мелькнула мысль в его голове.

— Скажите, мастер, а есть ли в мире такие же могучие реаманты, как вы?

Грубая лесть в пустом вопросе. Кар уже мысленно поругал себя и приготовился выслушать гневную тираду, после которой тут же последует новый рывок по пересеченной местности. Но Этикоэл сидел и задумчиво приглаживал свою всклокоченную бородку. Наверняка он понял уловку ученика, но, кажется, эта тема его заинтересовала.

— Сомневаюсь, — после коротких раздумий ответил старик. — Если говорить о взаимодействии с ирреальным как об области научного знания, то, насколько я знаю, лишь в Алокрии уделяли алхимии достаточное внимание, чтобы появилась реамантия в существующем ныне виде.

— Значит, мы одни такие?

— Не дури, балбес, общение с ирреальным может выражаться по-разному, — проворчал лысый реамант. — Просто мы пришли к такой форме взаимодействия. Так или иначе, все народы мира постигают реальность и то, что лежит за ее границами. Шаманизм, духовные практики, предсказания, всевозможные элементы религии и прочее. Например, некоторые аборигены с Дикарских островов умеют общаться с духами и даже использовать их силу — такова их форма общения с ирреальным. Но возвести это в степень науки додумались только алокрийцы и, кстати, не так уж давно.

— А как так получилось, что все считают реамантов бесполезными фокусниками, если на самом деле в наших руках такая власть над самим мирозданием?

— Не так уж и велика эта власть, — заметил Этикоэл. — А расхожему мнению о ничтожности реамантии поспособствовало очень много условий, все и не перечислить. Наверное, по большей части дело в самих реамантах, которые либо не захотели до конца понять эту науку, либо не смогли. Может быть, так даже лучше.

— Вы опасаетесь, что ее могут использовать во зло?

Только Аменир задал вопрос, как ему послышался скрип дерева, на котором сидел старик. Но нет — это засмеялся сам учитель.

— Опасаюсь ли я? Ха! — Этикоэл чуть не упал со своего насеста. — Конечно нет! Мой наставник почил уже давно, а я не открывал секретов истинной реамантии никому, кроме тебя. Это значит, что остальные никчемные идиоты ни на что не способны.

— Остальные? Я, по-вашему, тоже никчемный идиот?

— Безусловно. Правда, не такой безнадежный, — старик призадумался, словно что-то вспоминал. — У тебя есть талант и сила, что ли. Только мозгов маловато, чтобы ими воспользоваться.

Любая похвала Этикоэла обычно заканчивалась оскорблением. Так или иначе, это все же была похвала, и Аменир был даже благодарен своему учителю за нее. У пожилого реаманта хоть и был скверный характер, но если взглянуть под определенным углом, то можно увидеть заботливого, доброго и мудрого старца. Только надо очень долго вглядываться. Очень долго.

— И вообще, откуда ты понабрался таких категорий — зло, добро? — продолжил ворчать Тон. — Ты же реамант, пусть и туповатый малость, но реамант. Должен бы уже прекрасно осознавать, что истины, как и двух названных тобой полярных абсолютов, в нашей реальности не существует в чистом виде. Они относительны в бесконечности всевозможных сторон мироздания, у каждой нити своя истина.

— Но можно же увидеть по последствиям, добро сотворил человек или зло, — возразил Аменир.

— Последствия это следствия других последствий, которые в свою очередь являются следствиями более ранних последствий и так далее. И в будущее они устремляются точно так же. Конечный результат какого-либо действия мы не можем узнать, пока существует время. А ведь невозможно судить о незаконченных поступках и вещах: добро это или зло. И если существование нашей реальности незакончено, то как можно различить, что в ней хорошо, а что плохо? То, что кажется благом в данный момент, может повлечь катастрофу в скором будущем. И наоборот.

Кар понял доводы учителя, но какая-то часть него отказывалась принимать их. Каждый ребенок знает о добре и зле, что свет всегда сможет одолеть тьму, и все будут жить долго и счастливо. Так воспитываются и растут люди, они приобретают такие качества, как сострадание, внимание, доброта, любовь, терпение, вера в лучшее будущее и подобные им. Но если это все относительно, то достаточно лишь взглянуть на добродетели под другим углом, и станет понятно, что это не более чем просто слова, которые имеют значение для весьма ограниченного круга людей, понимающих их по-своему. И каждый человек вкладывает только ему понятный смысл в определения "добра" и "зла".

— Однако ведь существует некая общечеловеческая мораль, законы общества и государства, — снова возразил Аменир, но на этот раз менее уверенно.

— Я не собираюсь спорить с тобой, — раздраженно отмахнулся Этикоэл. — Это все придумали люди. А люди — идиоты. Посмотри вкруг, и увидишь, что они натворили! Некогда процветающая страна превратилась в памятник насилию и братоубийственной войне. Здесь нет места морали и законам, повсюду лишь бессмысленная резня и потоки крови. Обезумевшие вдовы рвут на себе волосы. Сироты умирают с голоду, выгнанные на улицы алчными домовладельцами. Калеки, так называемые ветераны войны, вынуждены просить милостыню у тех, кто посылал их на смерть.

Старик разошелся не на шутку, он соскочил с поваленного дерева и начал нервно ходить перед обескураженным Каром, брызжа слюной, бешено вращая выпученными глазами