Альманах «Российский колокол» №4 2019 - Альманах Российский колокол

– Не успел, здесь побреюсь! – ответил новый врач, не оборачиваясь, сглотнул, как поперхнулся, оглянулся на Гриню, который сверлил взглядом его затылок, и повторил: – Не успел.

– Поп! – крикнул вертолётчик. – Забери шмотки. Я полетел!

Попов подбежал, забрал свой рюкзак, и вертолёт снова оторвался от земли.

3.

Сначала пришли в просторную, холодную квартиру, где жил старый врач. В большой комнате осталась фотография в коричневой раме, где доктор совсем молодым стоял на пустынном пляже, опираясь на раскрытый зонт. Попов стал развязывать рюкзак, но Сёма удержал его:

– Пошли ко мне, а то я одичал совсем. Ворону приручал, приручал! Она улетела, когда потеплело! Зараза. Пойдём!

И Попов остался у Сёмы. Уже к ночи он прооперировал девятилетнего мальчика с аппендицитом, и Сёма в порыве неизвестно откуда взявшегося вдохновения до поздней ночи шпаклевал в больнице рамы, вставлял стёкла, смазывал скрипучие петли, драил ванны и раковины – коек больничных было двенадцать, а дел – на все сто…

Мастерство и расторопность Попова вызвали прилив желающих поправить своё здоровье. Даже у зубного врача, скрытного, интеллигентного, вежливого корейца, посетителей было меньше в первые дни. Гриня тоже заходил, стоял и смотрел. Сёма подмигивал ему, проходя, и Гриня то растерянно, то зло отвечал ему кивком головы. Когда же в коридоре слышался голос Попова, Гриня подбирался весь, взгляд его становился колючим, казалось, он даже дышать переставал. А Попов проходил мимо, спокойный, вежливый, занятой, смотрел на Гриню так, словно извинялся, что не может уделить ему время, выслушать, успокоить. Попов всегда проходил мимо, и, постояв немного, Гриня уходил из больницы с отрешённым взглядом и окаменевшим лицом.

Через пару дней, вернувшись с работы, Попов воскликнул:

– Какой хороший день! Давай пальнём в честь наступающего праздника!

– Ты чем больше народу режешь, тем веселей, – заметил Сёма. – Лучше просто печку натопим.

– Сёма, а где твоя жена?

– Думаю, там же, где твоя. По плюшкам соскучился?

– Есть немного.

4.

Сёма усмехнулся и вдруг протянул Попову свою винтовку:

– Дарю! Вместо плюшек. Вторая моя голова. Бери! Пока я соображаю, она уже отстреляет своё. Золото, а не винтарь!

– Да я по жизни – мазила! – рассмеялся врач.

– Просто пускай висит у тебя на почётном месте, в память о нашей суровой мужской дружбе. Что ты всё ржёшь! Бери, говорю!

Попов взял винтовку, погладил…

– Всё хочу спросить, мне показалось, что ты Гриню знаешь, а? – напирал Сёма. – Или нет?

– Виделись.

– Он мне почему-то покоя не даёт, счетоводом у нас работает. Вот, глядя трезво, где он, а где бухгалтерия?!

– Мы в тыл к немцам вместе ехали. Он охранником, я – пленным. Сначала всё ровно было, а потом среди фрицев какая-то волна пошла, вроде тревоги. У одного из наших запал от гранаты нашли. Стали искать гранату как минимум. Нашли, не нашли – не знаю, но по одному стали подводить к раскрытым воротам нашего товарняка и стрелять на ходу – в затылок и вниз кубарем с пробитой башкой! – Попов остановился посередине комнаты с заваркой и чайником. – В затылок и вниз… Подошла моя очередь. Двое подвели, третий привычно подошёл сзади. Я за этим третьим просто так смотрел, не думая, и, стоя на краю, уже спиной ко всем, опять оглянулся…

– А Гриня-то? Гриня?

– На него и оглянулся. Он и был третий. Который сзади. Который стрелял. На повороте качнуло вагон как раз на стыке в момент выстрела, и вместо мозгов у меня выбило зубы. Деревенские видели, рассказывали потом. Достреливали с поезда. Попали вот в грудь, в плечо. Видишь, одна рука тоньше. Оглох намертво. Надолго. Думал, совсем. Все решили, что помер. Очнулся в морге немецкого госпиталя. Там главным был русский врач, так повезло… – Попов стоял посередине комнаты с заваркой и чайником.

– М-м… – Сёма стал одеваться. – То-то он пьёт все эти дни!

5.

– Нет, не вспомнил, не думай. Невозможно. Нас было много. Как сельдей в бочке. Все на одно лицо. Стадо. А он один. Остальные были немцы. Да, если бы вспомнил, не пил бы.

Попов поставил чайник и заварку на стол и со всего роста завалился на кровать.

– Ты что! – оторопел Сёма. – Опять спать?!

– И всегда было чувство, что я его встречу, – закрыв глаза, сказал Попов, – даже когда дуло уткнулось мне в затылок! Я только сейчас это понял… – он открыл глаза и хохотнул: – Мистика!

Для больницы давно уже обещали пенициллин, но обещанного три года ждут, и Попов решил поехать в район сам. На тропинке ему попался Гриня, затёкший и развинченный. Попов шагнул одной ногой в сугроб, освобождая путь, но Гриня остановился тоже:

– Сёма заболел. Может, я составлю тебе компанию? Ты здешних дорог не знаешь… – Жадно, не стесняясь, Гриня изучал врача – широко поставленные серые глаза, просторный белый лоб, небрит по-прежнему, улыбается дружелюбно, просто. Гриня тоскливо отвёл взгляд.

Сёма действительно разболелся не на шутку: у него были воспалены глаза, распух нос, мучил кашель.

– С кем едешь? – спросил он, когда Попов вернулся.

– С Гриней.

– Ты… сам ему предложил?

– Нет. Предложил он. Я согласился.

– Что ты улыбаешься, как идиот? Ты думаешь, он теперь слабенький, постаревший?! Держи карман! На твоих же собаках смоется! А может, и не смоется, всё равно «никто не узнает, где могилка твоя». Благодаря таким тугодумам, как ты, он после войны десять лет прожил! И если так дальше пойдёт, то через годик-два он станет героем войны! А из твоих голубых глаз полынь-трава вырастет! Я еду с вами. Бери самопал мой, бери, говорю! Едем.

Сухой морозный воздух царапал бронхи и вызывал кашель. Снежный наст сверкал и ослепительно переливался под скользящими лучами солнца.

6.

– Наконец-то полезное дело сделаем, – прокашлял Сёма.

– Святое дело – лекарство для народа, – поддержал Гриня.

Путь был дальним, говорить оказалось не о чем. Сёма управлялся с нартами, шмыгал носом и сипло дышал. Гриня отрешённо смотрел на пса, бегущего первым. Дорога укачивала. Попову показалось, что ничего не может произойти, только Сёма ещё больше разболеется. Попов дремал, слушая бухающий Сёмин кашель.

– Эй, лекарь, слышь, не спи в дозоре! – услышал Попов его простуженный голос. – Рассказывай, что там с тобой дальше было? Погрузили вас, пленных, на товарняк и по одному стали мочить…

Секунду назад дремавший, Гриня мигом оказался у одинокой, поникшей ивы. Безоружный Сёма только-только спрыгнул с нарт. Чуть позади него – Попов с винтовкой.

– Гриня! – восхитился Сёма. – Опять всех обскакал! Опа! Кольт! Уважаю! А я, дурак, и рогаткой не вооружился!

– Всё, всё, приехали… – говорил Гриня, но медлил: Попов