Альманах «Российский колокол» №4 2019 - Альманах Российский колокол

Крёстный пытается увести разговор с шашлыков на святого, который на этот день в святцах значится, но крестница обрывает:

– У меня Наталья 8 сентября, и ближе в календаре никого нет.

– Быть такого не может, – тащит свой православный календарь крёстный. Крестница выпивает второй бокал вина и то звонит, то ей звонят; Миша или Лёша?

– У неё одни мужчины? – вставляет тихая сегодня бабка.

Не успевая объяснить происхождение ангела, который даётся при крещении православному, крёстный разливает остатки вина, бабка прикрывает свой бокал ладошкой, мол, хватит мне. Допивает крестница. Еле успевает крёстный принести свой фотоаппарат, щёлкает именинницу.

– Всё, мне пора. Надо ещё водку покупать и мясо.

– Возьми у меня тушёнку, – предлагает хозяин.

– Нет, не надо. У нас же шашлыки и мясо!

– Там в Вишняково у тебя дом остался от родителей или квартира?

– Полдома. Дом на две семьи. Правда там тоже никто не живёт постоянно. Фермы нет, совхоза нет, все разъехались. Все дачники теперь.

– Ну, приезжай, заезжай и не пропадай.

– Вот, бабка, и у нас гости побыли. А ты горевала, куда конфеты в коробке деть. Пригодились. Вот смотри, какие снимки получились в фотоаппарате. – Показывает свой цифровой «Никон».

– Надо сделать фотокарточки и ей передать.

– Да сейчас скачаю на флешку. И иди в фотостудию, пусть по одной сделают.

Утром следующего дня, идя на рынок за морской капустой и мёдом, помощница-бабка делает фотографии.

Ближе к обеду крёстный звонит по сотовому Наталье. Долго идёт вызов.

– Рано ещё, видно, спит после пьянки?

– Аллё. Слушаю, у меня проблемы, – сдавленно говорит в трубку крестница.

– Что случилось? Как ты?

– Да вот еле не задушил. Пришлось ножки раздвигать, – поясняет, – изнасилование.

– Кто, что за гад там?

– Убежал, милиция сейчас ищет, какой-то украинец, тут с полгода живёт.

– Заезжай за фотографиями.

– Ой, некогда, мне ещё к криминалистам, к врачу снимать побои, мазки сдавать.

– Держись, держись, я за тебя переживаю. Спаси Боже, – заканчивает разговор с крестницей – и бабке:

– Вот как с мужчинами праздновать и пускать к себе неизвестных. Вот это справила день рождения. Вот это Россия и День России изнасилованный. Что молодёжь творит, в ста километрах от столицы – и такой разврат, что творят? Ты позвони ей попозже, пусть хоть приедет, вымоется. Там, поди, в деревне и дров нет?

Приехала Наталья поздно, в полночь почти. Привёз её друг из Москвы, приехал за ней. Вымылась, осталась на ночь.

Утром на замечание крёстного: «Надо быть осмотрительнее», – сникла.

– Как у тебя хохол тот оказался?

– Одноклассники привели. Там бардак, – чуть не хлюпает носом Наталья.

– И сколько же ему лет? Что с вами гуляет.

– Тридцать шесть, – еле выдавливает крестница.

Дальше разговор не идёт. Крёстный ушёл к себе в комнату. Наталья ещё долго сидит с бабкой на кухне. В 12 уходит в милицию.

Стойкий перегар в прихожей.

– Приходи, не теряйся, – бросает крёстный вслед.

Проветрил квартиру. Тяжело вздыхает.

– Эх, эх, жалко молодёжь покинутую. Спаси нас Бог.

Двенадцатого вручал президент России премии тем, кто страну лучше делает. Что я видел и как?

Что же говорил, не помню, примеры. Пословицы приводил. Всё высказал своей надомнице. А главное вот забыл. Вспомнил лишь академика Свердлова, Государственную премию президент вручал. И то, что нет открытия случайного, если трудов, законов ты не изучал. Гергиев сказал о патриотизме, о самых патриотах, забытых внутри страны, и о забытом финансировании, россиян одной судьбы. Печаловать – думать. Жалеть – любить по-русски, везде об этом говорят, когда произойдёт это без натуги. Что боги Русь простят?

Только подготовленные умы делают случайные открытия.

Блез Паскаль

Утро свежее рабочее после Дня России на третий день, утро летнее в подскока для работы в Москве наступает рано: с четырёх утра первая электричка, и к ней начинается работа у перевозчиков пассажиров: рабочих, охранников, врачей, толкачей и прочего люда, кто в этом городе и пригороде возрос.

Под окнами по-прежнему лужи, где аллея из деревьев была, её вытоптали автомобили, раздолбали и теперь сутра такси в них буксуют, и трава не растёт. Бегут женщины, тянутся мужчины, курят на ходу какие-то семейные приезжие, для них наш 101-й километр тоже для подскока брать Москву.

В тринадцатой школе работают ученики седьмого класса. Хозяйничают три класса: А, Б, из перешедших учеников в восьмой класс. Косят, чистят у беговых дорожек бордюры от травы, выросшей сбоку. Подрезают мальчишки нижние ветви у лип, разросшиеся до земли, девочки на грядках высаживают цветы и лекарственные травы с какими-то овощными прошлых советских лет.

Приятно себя здесь ощущать с восьми утра. Как будто окунаешься в своё юношество, когда в совхоз бегал на наряд, получить работу на день. Где бригадир Однаручка раздавал всем наряды: и взрослым тётям, и дядям, и нам, детям. В сенокосную пору с наряда возвращались с гужевым транспортом; конём и телегой, свозить свежескошенную траву, сено и подвозить косцам питьевую воду. Радости было до небес, были гонки, у кого быстрее воз навьют, у кого конь быстрее и так далее. Потом шло окучивание картошки, где один из младших пацанов водил лошадь между рядами, а повзрослее кто, с распашкой, руководил, то есть распахивал. Опять кто быстрее сделает прогон длиной не менее полкилометра, иногда и километр, от Гибков и до гая Селища. Потом в ночное пасти лошадей, с ночёвкой в поле у ольховника, в будке, самими сооружённой. И мама, которая приносила ужин почти в полночь. Или возить подкормку зелёную коровам на ферму. Там дальше шли травы на силос и сено под Шопу – так назывались сенные ряды семеноводческого совхоза «Дружба», нашей четвёртой бригады, размещённые между двумя нашими посёлками – Гибки и Репище, под высаженными нами тоже с двух сторон соснами. Уборка зерновых и семенных культур затягивалась до самых занятий в школе. На уборку овощей посылали редко, только лишь на прорыв в затянувшуюся непогоду.

Потом СПТУ; училище механизаторов широкого профиля и трактористов 1–3 класса, слесарей, токарей и ремонтников. Столовая с обязательной докторской колбасой с макаронами на ужин, кругляши нарезали грамм под триста, не жалея, чуть ошпаривали или поджаривали, сейчас бы такую; полноценную мясную.

Смотрит дед на ребят, внук у него в этой школе уже перешёл в четвёртый класс.

– Хорошо, дай Бог наладится и у них жизнь, к труду придут.

Терпкий запах ароматного шиповника и чайной розы, цветущих во всех углах территории школы – и под лиственницами, и