Антропология. Всё, что нужно знать о происхождении, становлении и развитии человека - Лаура Паунтни

смерти, основываясь на универсальных биологических критериях, тогда как семьи придерживаются более относительного подхода. Следовательно, Конклин и Морган утверждают, что индивидуалистические и реляционные концепции личности зачастую сосуществуют.

Во многих странах считается, что личность появляется в момент рождения младенца; впрочем, это характерно не для всех культур. (Andréas Nieto Porras / Flickr. com, лицензия CC BY-SA 2.0)

Как антропологи выражают и понимают личность?

В этом разделе мы будем исследовать, как антропологи раскрывают смысл личности. При помощи комплекса этнографических исследований разных аспектов жизни, начиная от сельского хозяйства и заканчивая выкидышами и практиками родительства, концепции личности выражаются интересными способами с рядом нюансов. Примеры, приведенные ниже, показывают нам не только исторический контекст, в котором появились концепции личности, но и некоторые изменения в локальных интерпретациях личности, которые происходят сейчас. Изменения в концепциях личности раскрывают и отражают более крупные сдвиги в обществе в плане экономики, глобализации и модернизации.

Буддизм и кофе: трансформация местности и нечеловеческой личности на юге Лаоса

(Sprenger, 2018)

В Лаосе, как и во многих других частях Юго-Восточной Азии, рис является основным продуктом питания. Следовательно, неудивительно, что люди уделяют ему большое внимание в ритуалах. На самом деле многие люди в Лаосе утверждают, что рис долго не выживет, если над ним не будет совершаться определенный ритуал. Гидо Шпренгер объясняет, что рис — это не просто еда, но и партнер в животворных взаимоотношениях между живыми существами и духами. Он опирается на Латура (2013), который утверждает, что эти отношения характеризуются свободой действий и индивидуальностью, которые неравномерно распределены среди людей и других существ.

Шпренгер проводил свое этнографическое исследование среди джру’, этнической группы, которая живет на плато Боловен на юге Лаоса, где товарные культуры стремительно заменяют рисовые, трансформируя экономику. Начатое французскими предпринимателями в 30-х годах XX века выращивание кофе стало настолько распространенной практикой в регионе, что оно практически полностью вытеснило выращивание риса. Шпренгер утверждает, что несмотря на то, что эти процессы развивались с разной скоростью, буддизм и производство кофе совпали по времени и усилили друг друга.

Джру’ называют свою местную ритуальную систему sadsana phi (религия духов), она включает в себя людей, в том числе ритуальных экспертов под названием griang, духов предков и духов живой природы (духов риса, духов земли, духов леса). Совершение ритуалов для духов земли необходимо для успешного урожая риса. Товарные культуры существенно меняют отношения между людьми и другими существами. Государство также ввело право собственности на землю, тем самым изменив отношения между людьми и землей и заменив мобильное землепользование постоянным земледелием. В результате изменились отношения между людьми, их сельскохозяйственными практиками и приспособлениями. Производство кофе также привлекло зарубежных инвесторов, корпоративных сотрудников и рабочих из других культур. Шпренгер отмечает, что сложность личности, признаваемой не за людьми, значительно снижается в контексте производства кофе. Для кофейных культур не существует ритуального благословения кроме небольшого ритуала, который некоторые фермеры проводят для духов неба и который включает в себя буддистские фразы, а не язык джру’.

На протяжении нескольких десятилетий буддизм был альтернативой ритуалам джру’, простираясь сквозь этнические и национальные границы. Буддизм развивался медленно и, как подчеркивает Шпренгер, развивался во многом из-за распространения товарных культур. Согласно Шпренгеру, буддизм предлагает способ упростить отношения с предками, и заключается он в их устранении из домохозяйства и из деревни. Вместо жертвоприношений животных люди могут просто идти в храм и совершать храмовые пожертвования. Кроме того, буддизм усиливает статус кофе, поскольку он стал частью одного из двенадцати ритуалов, составляющих ежегодный буддистский цикл. Таким образом, основная сельскохозяйственная культура деревни интегрируется в ритуальную жизнь, причем не в статусе личности, а как потребляемый товар, чья ценность измеряется его эквивалентностью деньгам.

Шпренгер отмечает, что рис утрачивает черты личности, когда его покупают в мешках на рынке, а кофе, его замена, и вовсе не обладает личностными чертами. Этот вывод наводит нас на мысль о том, что вторжение капиталистической рыночной экономики подрывает отношение к объектам как к личностям и превращает их в ресурсы.

Шпренгер предполагает, что и выращивание кофе, и буддизм являются частью международных цепочек, которые до сих пор были невидимы. В контексте буддизма это подразумевает, например, существование монастырей в городах далеко за пределами Лаоса. Что касается сельского хозяйства, то отношения с машинами и технологиями возникают и принимают иную, не духовную форму по сравнению с предыдущими отношениями с духами риса и посвященными ему ритуалами. Дополнительным эффектом буддизма является устранение предков, которые иначе оставались бы членами общества. Помимо этого, буддизм интегрировал кофе в ритуальную жизнь, не придавая ему черт личности. Шпренгер приходит к выводу, что изменения в концепциях личности, как следствие, можно заметить по меняющимся экономическим практикам в глобальном контексте.

Остановитесь и подумайте

Как концепции личности поменялись среди джру’?Почему буддистские представления и практики лучше подходят обществу, основанному на товарных культурах, чем обществу, основанному на местных системах представлений, существовавших раньше?

Почему к монгольским младенцам относятся, как к «королям»? (Michelet, 2015)

Личность проявляется не только в ритуальных практиках, но и в ежедневных взаимодействиях и занятиях. Например, как выяснила Од Мишле, в младенческом и раннем детском возрасте дети, живущие в пустыне Гоби в Монголии, растут в центре внимания со стороны домашних. Члены семьи быстро удовлетворяют их потребности и желания и с нежностью им потворствуют. Мишле отмечает, что это резко контрастирует с обращением с более старшими детьми. Посредством анализа ежедневных взаимодействий она показывает, как физические и моральные особенности концепций личности младенцев и маленьких детей соединяются в их «королевском» статусе и как эти привилегии утрачиваются по мере взросления детей.

Мишле описывает, что в этом тибетском буддийском сообществе младенцам и маленьким детям дают все, что они требуют, их не учат делиться или контролировать свои желания. Взрослые никогда не наказывают младенцев и маленьких детей за поведение, которое люди сочли бы неуважительным, если бы его проявил любой человек другого возраста. В частности, их не наказывают, если они сидят ногами к домашнему алтарю или бьют другого ребенка или взрослого. Мишле приводит следующую пословицу, которая подчеркивает существующую концепцию особого статуса маленьких детей и противоположного ему статуса более взрослых детей:

С рождения до 5 лет любите и уважайте ребенка, как короля;

с 5 до 7 лет заставляйте ребенка учиться этикету, как королеву;

с 7 до 13 лет заставляйте ребенка работать, как