Традиции & Авангард. №1 (8) 2021 - Литературно-художественный журнал

в верхний мир или нижний, а ему там: «А ну-ка, гражданин, предъявите… А где отметка о прохождении квалификационного экзамена раз в пять лет? А где техосмотр вашего транспортного средства и страховка за этот год? А справка на антитела?! А маска и перчатки? А медицинский полис? А справка о доходах?! А ИНН?! В смысле – нету? А это кто? Ах, ваши духи… А почему не вписаны? Они у вас совершеннолетние? Откуда я знаю, по ним как поймешь?.. Вот анкета, изложите цель визита и данные о доходах за последний год. Вот здесь, в графе, перечислите духов. И маски наденьте на них, я же не знаю, где они у вас болтались… Они, кстати, где прописаны? Ах во-о-от оно как. Тогда где разрешение на временное проживание для нерезидентов? Отметка о регистрации где? Вы издеваетесь, что ли?..

Вот сюда паспортные данные с пропиской впишите. Один экземпляр вам… Гражданин, вы вроде из срединного мира, а как с луны упали сюда, честное слово!..»

Но вернемся в день восьмой.

Оговорюсь только, что мой сэнсэй к «Духу Медведя» никакого отношения не имел. Он настоял, что пойдет со мной, потому что «мало ли что». В клинику планировалось заглянуть, просто приняв вид праздных туристов. Чехол с бубном сэнсэй перед тем предусмотрительно на время отдал дочери. Шаманская лечебница располагалась в частном секторе, стиснутая с двух сторон улицами Комсомольской и Интернациональной, что показалось мне забавным. По погожей погоде клиенты – две средних лет женщины – ждали на лавочке под навесом. Вывеска на трех языках гласила, что мы вступаем на территорию управления Верховного шамана.

Стены помещения изнутри были выкрашены синей краской, что не придавало ему уюта. Таблички на дверях делали клинику немного похожей на заводской партком времен Союза – только без обязательного портрета /1е-

нина, стенгазеты и лозунгов, призывающих крепить единство и выше держать знамя. Вместо них висели картины на шаманскую тематику – выполненные довольно хорошо. Мы с видом праздных зевак слонялись по коридору, читая таблички на дверях, когда дверь одного из кабинетов вдруг с треском распахнулась. Мы с сэнсэем прижались к стенам коридорчика, и в клубах можжевелового дыма, грохоча бубном, мимо нас пронесся к выходу шаман при всех «регалиях». Бубен загрохотал где-то во дворе. А нас взяла в оборот женщина-администратор. Все это время она не сводила с нас строгого взгляда, и мне стало ясно, что праздными зеваками остаться не выйдет. Я заявила, что хочу погадать на хувааноке. Нам был озвучен прайс, и меня провели в кабинет.

Женщина-шаман представилась как Серафима (это имя показалось мне странным для тувинской шаманки) и попросила меня в особую тетрадь записать свои ФИО и год рождения, что я и сделала. Сэнсэя попытались оставить за дверями, но мы оба категорически заявили, что «мы вдвоем». Мы с интересом следили за процессом гадания, и я попросила разрешения сфотографировать рабочий стол шаманки и ее саму. Насчет правильности гадания не знаю – время покажет. После Серафима настояла на том, чтобы очистить меня при помощи дыма и хитрого жезла с погремушками. Попросила снять маску. И даже потом разрешила себя сфотографировать на фоне шаманской картины в коридоре.

Темнота начала стремительно падать на Кызыл – ощущался конец сентября. Ну а мы с сэнсэем отправились на мою проверенную базу – в «Монгулек». Здесь неожиданно выяснилось, что гостиница ожила и все номера с душем заняты – в отель в большом количестве въехали какие-то военные. Как я поняла, здесь часто проводят всякие учения. Я поселилась в простецком номере третьего этажа – не все ли равно, ведь мне предстояло провести здесь всего одну ночь. Из военных на номера без душа никто не польстился, и этаж был тих и пустынен. Отсюда наши с сэнсэем пути должны были разойтись.

Перед тем как нам проститься, сэнсэй заявил, что должен проделать кое-что с костюмом. Его беспокоило только то, не сработают ли датчики дыма, но я, оглядев потолок, сказала, что тут таких инноваций не водится. Все же, чтобы не слишком надымить в номере можжевельником, решено было выйти на балкон и проделать все там. После я проводила сэнсэя до машины: он планировал доехать на ней до рынка, а там попробовать поискать кого-то, кто отвезет его до села. Памятуя свой опыт добиралова из Кызыла в деревню, я беспокоилась, как у него это получится. Однако дедушка заверил, что все будет путем, мы обнялись и расстались.

Я вернулась в номер, где сбросила ботинки, села на кровать и закрыла лицо руками. Попыталась представить, что завтра в это время буду в Москве. И не смогла. Она вообще-то есть – Москва? Что-нибудь вообще есть? Мелькнула шальная мысль: может, раз там ничего нет, то и возвращаться не нужно в то, что было, и можно остаться? И мне разрешат?.. Я совсем перестала понимать, в какую, в чью жизнь я должна обратно вжиться, когда завтра сядет в Домодедово мой самолет. У меня были только какие-то ориентиры, опорные сигналы, чтобы где-то как-то я вспомнила что-то о себе – той. Как Даг Куэйд из «Вспомнить все», который летел на Марс, чтобы найти там себя прежнего. Но разве в одну реку дважды входят? Шаманы знают, что в реку и один-то раз не войдешь. Но, в конце концов, ты никакой не шаман, если не усвоил: делать нужно то, что должен… Я собрала рюкзак и поставила его к двери.

Как говаривал Каа у Киплинга, «нелегко сбрасывать кожу». Я решила, что «вспомню все» завтра. Но не раньше, чем сядет самолет. Не раньше. А сейчас не буду. Вот хрена им. Я улеглась, положила поверх одеяла свой пропахший дымом костюм (хотя и не была уверена, что так можно) и сказала ему:

– Ну что, поехали?

Когда назавтра самолет коснулся полосы и, переваливаясь с боку на бок, стал гасить разгон, я в последний раз закрыла глаза и попыталась представить, как это было, когда я растворялась в том белом степном небе. И подумала: «Как все же хорошо, что теперь я ношу его с собой».

Ринат Бекметов

Родился в 1980 году в Семипалатинске (Казахская ССР). Окончил факультет русской филологии и аспирантуру Казанского государственного педагогического университета. Доктор филологических наук. В настоящее время доцент кафедры русской и зарубежной литературы Казанского (Приволжского) федерального университета. Автор более шестидесяти научных и методических работ. Занимается художественным переводом. В качестве переводчика и критика