Андрей Туполев. Полет продолжается - Евгений Васильевич Шишкин

ископаемых купим все высокотехнологичное за границей… Так Россия потеряла в проклятые 90-е станкостроение, моторостроение, авиастроение и т. д. – список огромный. Да, в СССР строй был другой, но я сейчас не об этом, главное – настрой «ученого мира» был другой. Настрой победителей! В том числе и в воздухе.

…Открыл научную энциклопедию, попал на букву «к», и тут же – П. Л. Капица, М. В. Келдыш, С. П. Королев, И. В. Курчатов… и десятки других блистательных имен, за которыми страсть познания и жажда результата. Туполев, безусловно, в этом замечательном ряду. И Ильюшин, и Антонов, и Сухой, и Микоян, и Мясищев, и Яковлев… и Александр Александрович Микулин, Борис Сергеевич Стечкин, Сергей Константинович Туманский, Архип Михайлович Люлька, Николай Дмитриевич Кузнецов, Аркадий Дмитриевич Швецов, Владимир Яковлевич Климов, Павел Александрович Соловьев и многие другие прославленные мотористы.

К тем, кто «пролагал пути» и «торил дорогу», – так любил говорить Андрей Николаевич о мотористах – он относил, несомненно, известного ученого-двигателиста Б. С. Стечкина, с которым был знаком еще со студенческих лет. Быть первым в новом деле – «это дорогого стоит», вспоминал Туполев слова из пьесы А. Н. Островского «Последняя жертва».

Борис Сергеевич Стечкин родился 24 июля 1891 года в семье дворян, не имеющих поместья. В 1908 году окончил Орловский кадетский корпус и поступил в Московское техническое училище. Вскоре талантливый ученик стал помощником своего родственника Н. Е. Жуковского, создавая с ним ракетно-исследовательское бюро в МТУ, курсы авиации, затем авиационный отдел. Профессор доверял ему читать лекции вместо себя. Несмотря на плохое зрение, Стечкин научился летать на различных типах самолетов того времени и получил пилотское свидетельство. Борис Сергеевич был старостой авиационного кружка, в котором студенты изготавливали модели для проверки теоретических расчетов Жуковского.

Билет действительного члена Академии наук СССР Б. С. Стечкина

23 октября 1953

[Из открытых источников]

С началом Первой мировой войны Стечкин стал работать в лаборатории Н. Н. Лебеденко. Ему приходилось заниматься расчетом бомбосбрасывающего аппарата для «Ильи Муромца». 11 декабря 1915 года на бомбовый прицел Стечкина, состоящий из угольника и секундомера, было дано заключение Военно-промышленного комитета России: «Прибор отличается простой и остроумной комбинацией, может конкурировать с другими, более сложными аппаратами…Комиссия находит полезным для целей обороны выдать изобретателю 900 рублей на устройство 5 приборов».

Лаборатория Лебеденко разрабатывала образцы авиабомб. Затем Стечкин рассчитал трехколесный танк «Нетопырь» и совместно с Микулиным спроектировал свой двигатель АМБеС. Несмотря на недостатки этого передового по своему времени двигателя, им заинтересовались американцы и купили его у Лебеденко. Но от предложения выехать работать за границу Стечкин отказался: «Русские инженеры за границу не продаются».

После революции, с 1 сентября 1918 года, Бориса Сергеевича назначили помощником заведующего секцией винтомоторных групп Экспериментального института путей сообщения. Затем вместе с Жуковским он работал в ВСНХ, где первым в России спроектировал и создал камеру низкого давления для испытания двигателей в условиях больших высот.

В декабре 1918 года Борис Сергеевич стал заведующим винтомоторным отделом ЦАГИ. Кроме исследовательской работы, в ходе которой Стечкин разработал теорию расчета авиационных двигателей, он продолжал преподавать в МВТУ, в Ломоносовском институте и авиационном техникуме – будущей Военно-воздушной академии. Борис Сергеевич стал одним из основателей академии. Он руководил кафедрой двигателей в тот период, когда требовалось создать теорию авиационных двигателей как научную дисциплину, и заложил сохранившиеся поныне основные положения этой дисциплины.

«Мотор должен быть легким, экономичным, действовать на предельном потолке подъема», – такие мысли постоянно волновали ученого. Прекрасного педагога Б. С. Стечкина знали и любили в МВТУ, где его лекции внимательно штудировал Сергей Королев. А. А. Архангельский рассказывал: «Исключительной чертой Бориса Сергеевича было то, что он мог очень кратко, ясно и доходчиво дать ответ на любой вопрос, который задавался. Другой часами будет объяснять то, на что у Бориса Сергеевича уйдет полминуты, и вам все станет ясно».

Уже в 1921 году были напечатаны статьи и лекции Стечкина, содержащие ряд классических положений, вошедших в фундаментальные теории двигателей. Во всех учебниках приводится формула Стечкина о мощности двигателя в зависимости от расхода топлива. Его математические выкладки публиковала Французская академия наук.

Солидная эрудиция, многоплановый диапазон интересов позволили ему стать высококлассным специалистом широкого профиля. Совместно с конструкторами Архангельским и Микулиным Борис Сергеевич делал моторы АМБеС, аэромобиль, глиссер Стечкина, целую серию аэросаней. За полтора месяца создал для танка эжектор – устройство, позволяющее перекачивать топливо в машину.

Выносливость, природная удаль, ребячье озорство привлекали к нему сердца учеников, помощников по труду. С молодости до глубокой старости Борис Сергеевич занимался физкультурой и спортом. Был отличным мотоциклистом, автогонщиком, катерщиком, летчиком.

Туполев был дружен с Борисом Сергеевичем. Дружба, как правило, закладывается в молодости, и Туполев со Стечкиным были в этой спайке с юношеских лет. Даже одних воспоминаний об их пребывании в США хватит, чтобы это понять, почувствовать. В США они отправлялись на океанском пароходе «Колумбус». По каютам распределились так: Стечкин и Туполев вместе. А плыть туда не один день…

«…В гостиницах топят сильно, к тому же пуховые одеяла и перины – жара несносная для россиян. [Речь идет о том, что Туполев открыл форточку в номере, а Стечкин простыл. – Е. Ш.] Туполев старается загладить свою вину перед Стечкиным. Андрей Николаевич знал его всесторонне, – вспоминает Е. В. Урмин. – Даже в этой поездке я был свидетелем, с каким вниманием он к нему относился. Стечкин для него всегда был огромным авторитетом – ведь он не только двигателист, но и аэродинамик, аэромеханик. Туполев по сугубо теоретическим вопросам всегда обращался к Стечкину». Сам Борис Сергеевич не раз говорил: «Меня Жуковский просто изнасиловал, я ведь не моторист, я ведь аэродинамик. Но он всех нас собрал и сказал: “Тебе, Борис, надо заниматься двигателями, двигателистов у нас в России никого нет. А самое главное в самолете – мотор”».

…Новый 1930 год встречали в компании соотечественников. Наталья Кончаловская пишет, как к ней в Нью-Йорке пришли Туполев и Стечкин, попросили по-московски зажарить гуся и русским спиртом нарушили американский сухой закон… Туполев острил: «Еще несколько лет сухого закона, они метры, дюймы и галлоны забудут и все будут мерить на бутылки: вес – одна бутылка, объем – три бутылки».

«– С начальством лучше не ездить, – говорит Туполев. – Только и слышу от Баранова: “Опять этот Туполев опаздывает! Вечно его нет вовремя!” Хотел с Сикорским встретиться – говорит, нет времени.

– На вас Баранов может только злиться, – говорит ему Урмин, – а что бы он сделал со мной, опоздай я хоть раз на пять минут!

– Теперь он приутих после того, как в кювет свалился. У них там сейчас Харламов ведет машину, – говорит Туполев.