Век Людовика XIV - Уильям Джеймс Дюрант

почти все были в слезах. Пожалуй, никогда не было более трогательного зрелища». 83 По дорогам, на каждой миле усеянным счастливыми толпами, Карл и его эскорт, за которым следовали сотни людей, поехали в Кентербери, в Рочестер, в Лондон. Там 120 000 горожан вышли приветствовать его; и даже армия, сражавшаяся против него, присоединилась к армии Монка на параде. В Уайтхоллском дворце его ждали палаты парламента. «Грозный государь, — сказал спикер лордов, — вы — желание трех королевств, сила и опора для племен народа, для умиротворения крайностей, примирения разногласий…..и для восстановления рухнувшей чести этих народов». 84 Карл принимал все комплименты с изяществом и личным юмором. Удаляясь на покой, измученный триумфом, он заметил одному из друзей: «Должно быть, это моя вина, что я не пришел раньше, потому что сегодня я не встретил ни одного человека, который не заявил бы, что всегда желал моего восстановления». 85

ГЛАВА VIII. Мильтон 1608–74

I. ДЖОН БУНЬЯН: 1628–88

Увлекаясь религией и моралью, пуритане не испытывали потребности в светской литературе. Библия короля Якова была достаточной литературой; почти все остальное казалось тривиальным или греховным мусором. В 1653 году один из членов парламента предложил, чтобы в университетах не изучалось ничего, кроме Священного Писания и «трудов Якоба Бёме и тому подобных». 1 Это кажется удручающим, но мы должны отметить, что на пике пуританского подъема (1653 год) сэр Томас Уркхарт опубликовал свой энергичный перевод Рабле,* предпочитая скатологию эсхатологии. И в том же году Изак Уолтон выпустил на воду своего «Завершенного рыболова». Даже сегодня эта книга, с разумными переходами от одной рыбы к другой, освежает своим простым, свежим настроением; и она напоминает о том, что, пока Англия переживала революцию 1789 года, люди могли спокойно отправиться ловить жаждущее существо в сельских ручьях. «Сверни немного с дороги, добрый Ученый, к высокой живой изгороди; там мы посидим и споем, пока этот ливень так нежно падает на кишащую землю». 2

Эндрю Марвелл не терял головы во время смены правительств в период между его рождением в 1621 году и смертью в 1678-м. Он приветствовал возвращение Кромвеля из Ирландии энергичной и мелодичной одой, но в ней он осмелился с сочувствием написать об умирающем Карле I:

Он не делал ничего обычного и не был злым, После той памятной сцены, Но его зоркий взгляд Острие топора постаралось. И богов не называл с вульгарной злобой. Чтобы отстоять свое беспомощное право, Но склонил свою прекрасную голову Лежать, как на кровати. 3

Марвелл стал помощником Мильтона в качестве латинского секретаря Кромвеля, был избран в парламент в 1659 году, помог спасти Мильтона от мести торжествующих роялистов, пережил восемнадцать лет Реставрации и осудил ее безнравственность, коррупцию и некомпетентность в сатирах, от публикации которых он тщательно воздерживался.

Классические произведения Джона Буньяна, как и эпопеи Мильтона, были написаны после Реставрации, но оба человека сформировались в условиях пуританского режима. «Я был из низкого и незначительного рода, — рассказывает он, — дом моего отца принадлежал к тому сословию, которое является самым низким и презренным из всех семей в стране».4 4 Отец был лудильщиком — мастером по изготовлению горшков и чайников — в деревне Элстоу, недалеко от Бедфорда. Томас Буньян зарабатывал достаточно, чтобы отправить Джона в Бедфордскую школу, где мальчик научился читать и писать — достаточно, чтобы «исследовать Писание» и написать самую известную из всех английских книг. Дома он служил подмастерьем у отца, который учил его катехизису по воскресеньям после обеда. У городских мальчишек он научился лгать и богохульствовать; в этих искусствах, уверяет он, «мне не было равных». 5 Более того, он был виновен в танцах, играх и выпивании стакана эля в таверне — все это осуждалось пуританами, которые в его юности (1628–48) еще не были у власти. «Я был зачинщиком… всех видов порока и безбожия». 6 Подобные признания в тяжких грехах были популярны среди пуритан, поскольку делали их исправление еще более выдающимся и показывали силу спасительной Божьей благодати. По мере того как пуританское учение распространялось вокруг него, Буньяна стали беспокоить мысли о смерти, Страшном суде и аде. Однажды ему приснилось, что он видит, как все небо горит, а земля раскалывается под ним. Он проснулся в ужасе и напугал всю семью своими криками: «Господи, помилуй меня!. Судный день настал, а я не готов!» 7

В шестнадцать лет его призвали в парламентскую армию, и он прослужил тридцать месяцев в Гражданской войне. Будучи солдатом, «я продолжал грешить, все больше и больше восставая против Бога и не заботясь о своем спасении». 8 Демобилизовавшись, он женился (1648 г.) на девушке-сироте, единственным приданым которой были две религиозные книги и ее часто повторяющиеся воспоминания о благочестии ее отца. Буньян, получив в наследство отцовскую лавку, содержал ее, занимаясь ремеслом. Он преуспевал, регулярно посещал церковь и один за другим оставлял свои юношеские грехи. Почти ежедневно он читал Библию, простой английский язык которой стал для него родным. Элстоу говорил о нем как об образцовом гражданине.

Но (по его словам) его мучили богословские сомнения. У него не было убежденности в том, что на него снизошла Божья благодать и что без этой благодати он будет проклят. Он подозревал, что почти все жители Элстоу и Бедфорда уже погибли в вечном аду. Ему не давала покоя мысль, что его христианские убеждения — географическая случайность. «Как можно догадаться, — спрашивал он себя, — что у турок было столько же хороших писаний, доказывающих, что их Магомет — Спаситель, сколько у нас — что наш Иисус?» 9 «Целые потоки хулы на Бога, Христа и Писание изливались на мой дух…во мне зародились вопросы против