Элунея - 1ex0

на ходу обретая облик и силы краснокожего. Как бы противник ни пытался вырваться из его хватки, всё было бессмысленно. Как только они оказались далеко от других, Йимир замахнулся своей могущественной рукой. Вот, у него в ней даже подготовлена какая-то могущественная сила, которая сейчас раздавит его, словно ничтожного датва́я. Сенонец внутри Йимира окинул его взглядом в поисках хотя бы чего-то, за что его можно пощадить. Но не обнаружил ничего. Взор этого чародея был наполнен равнодушием, как словно он был порождением зразе. Однако же взор саткара показывал, что перед ним – живое существо. Но почему в нём не было ни страха, ни боли, а только лишь стремление, как будто бы этот финтар был всего лишь марионеткой в чьих-то умелых руках? Взор саткара, который смотрел на свою жертву глазами сенонца, видел, как по нему текут три из четырёх сфер магии, разрешённые для использования на этом этапе, как он их материализовал и поливал всеми ими саткара, который сейчас держал его. Но Йимир не ощущал никакого воздействия. Потому что его сущность была сильнее магии противника. И саткар решил, что этот сенонец не достоин жить. Но Йимир воспротивился всему этому. Сердце огненного существа и разум талами вступили в противоборство. Но разум всё-таки одержал верх. И могучая рука опустилась. Йимир чувствовал, как огненная сущность в нём отступает, и сенонец обретает способность снова быть собой. Когда саткар отступил полностью, враждебный талами вырвался из его хватки и тут же куда-то исчез. Йимир остался наедине со своими мыслями. Что-то нужно было делать с его неудержимой яростью.

На 20 хавор было подобное испытание. Всем талами нужно было преодолеть водоворот, когда по поверхности гуляют могучие вихри финта, а в определённых местах поджидают опасные области закта. Следовательно, запрещена была стихия земли. Йимир настроился на то, чтобы сдерживать свою саткарскую сущность как можно сильнее, не позволив своей второй личности превозобладать над собой. Но этого не потребовалось, потому что враги не нападали. Даже остальные были готовы к тому, что они объявится, но ничего не происходило. Они спокойно преодолели водоворот и ворвались в третий этап, где сразились сразу с тремя стражами: огненным, каменным и водяным без использования воздушной стихии. Никаких проблем это не вызвало. По сравнению с тем, что они испытывали, когда сражались с этими тремя невзрачными талами, всё, что происходило на испытании, было лишь разминкой. И не успел рассвет набрать силы, как они уже вернулись в свои комнаты для отдыха.

Осталось последнее испытание, которое проверит все их знания четырёх стихий. Это будет сражение с 4 врагами в океане во время шторма, когда повсюду то и дело гремят различные взрывы и торчат острые скалы, о которые можно разбиться. Также это будет прекрасной возможностью для убийц напасть в последний раз и свершить то, для чего они пришли или же были посланы. Для этого потребуются все силы, вся концентрация, всё внимание – в общем, сенонец должен будет сражаться на грани своих возможностей, когда как саткара нужно будет удерживать изо всех сил. Поэтому Йимир принял решение заснуть, чтобы мысли упорядочились, силы увеличились, и дух усмирился. Под негромкие бормотания своих друзей он довольно быстро погрузился в сон.

Огромное, просто невообразимое воинство краснокожих саткаров. Впереди стоит несколько архидуров, выкрикивая свои высокомерные речи, которые воодушевляют ражгаров, раждало́дов, саткаралов и разу́льфудов. Могучие шоргары топтались на месте в предвкушении славной битвы. Колургары тоже гарцевали, чуя битву. Спокойно сидячие на них астгары выглядели величественно. Зангары, гургары, таргары, сатлзуры, таулии, пиры – все наземные войска Хора готовы к предстоящей битве. Но это ещё не всё. Над главами, там, где нависала огроменная спирально закручивающаяся пепельная туча, следом за движением этого облака медленно кружили дратгары, изредка примешивая к возгласам пламенных воевод свои грозные рыки. Циргары спокойно витали на месте, внимая речам архидуров. В отличие от них рразгары метались над головами со скоростью молнии, потому что они, по своей сути, и были живыми молниями, которые создавали вокруг себя неблагоприятную для противников, но приятную для саткаров ауру. Изредка над головой промчится тирф. Вскоре с задних рядов вперёд пробирается несколько сеоргаров. Встав рядом с архидурами, они дополнили его слова своими речами. И хоть они были не такими убойными, как у войсководителей, но каждый понимал, что сейчас предсказывалось будущее. И предсказатели говорили о жестокой сече, о славной победе и о падении небес. Йимир слушал это всё, как заворожённый, и его сердце полнилось величием. Он уже буквально предвкушал победу. Рядом из тридекаграммы появилась Диона. Сказав короткое «Он идёт», она обернулась назад. Йимир и остальные саткары-владыки глянули туда, куда смотрела провидица, и увидели, как на поле боя явился их владыка – Йор. Он не стал материализовываться, потому что великому не за чем участвовать в бою. Они – его руки и глаза. Они справятся сами, ведь осенены его величием, его силой и его сущностью. Он создал каждого из них. Они непобедимы, ведь все вместе и составляют всю его мощь. Достаточно будет лишь его присутствия, лишь ощущение того, что он рядом, и победа будет неоспорима. А его Йимир не спутает ни с кем.

Сын Талата пробуждается от своего сновидения. Стоял амак, и никого вокруг не было. Талами хотел отдохнуть, собраться с силами, освежить свой разум. Но теперь вся голова была забита тем, что ему сейчас привиделось. Эта картина была настолько яркая, что каждую деталь, каждый миг, каждое ощущение он мог с лёгкостью вспомнить и заново пережить это всё. «Неужели саткаров на самом деле так много? Неужели они настолько могущественны? Неужели они могут пользоваться тридекаграммами? И неужели Йор – их создатель?» Последняя мысль особенно сильно его задела. Йор известен как творец эфира, как великий маг, как создатель чудес и чудовищ. Но никогда никто не называл его хозяином саткаров. Йимир не поверил этому, потому что не захотел поверить. Да и кто всерьёз воспримет какой-то там сон? Какое-то там видение, какой-то бред? Йимиру легче было поверить в то, что он одержим каким-то саткаром, который питается яростью. Он может завладевать телом Йимира только тогда, когда тот злится. Но ведь все разы, когда саткар вырывался наружу, Йимир не уходил куда-то, не исчезал, не погружался на дно своей души. В тот миг он оставался собой, видел, чувствовал и осознавал всё, что происходит. Просто тогда сердце и разум разделялись. Никто не заставлял его поступать так или иначе – он хотел этого сам. Значит,