Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

С другой стороны, Саладин занял Джабалу и Латакию, порты, которые принц Антиохии неосторожно доверил мусульманскому офицеру, который поспешил сбежать. Этот принц Антиохии, Боэмунд III, был бедным родителем, любовница которого кокетничала с Саладином, которому она рассказала о планах защиты франков. В результате султан, продолжая свои облавы на христианские владения, легко вывел из княжества большинство крепостей на побережье, а также на Оронте.

Таким образом, франкское государство Антиохия рассматривало себя более или менее в пределах своей столицы. Было ли это концом франкских колоний в Сирии, как и в Палестине?

19.

Третий крестовый поход: Конрад Монферратский, Филипп II Август, Ричард I Львиное Сердце

Франкская Сирия около 1188 года была, за исключением нескольких горных крепостей, таких как неприступный Крак-де-Шевалье-де-Маркаб, практически уменьшена до оград Тира, Триполи, Тортосы и Антиохии, последних островков, которые, казалось, захватила волна мусульманского завоевания. Больше не было франкской королевской власти, поскольку Ги де Лузиньян, хотя и освобожденный к тому времени Саладином, был слишком дискредитирован после катастрофы Хаттина, чтобы добиться повиновения; больше нет франкской колонизации, на которую можно было бы положиться.

Но в этот момент имел место новый факт. Явился человек, который задолго до Третьего крестового похода выкристаллизовал вокруг себя сопротивление. Поскольку он был новичком, он избежал деморализации, общей со времен Хаттина. Не познав франкский Иерусалим, не будучи парализованным непобедимым отчаянием, он возобновил крестовый поход на земле.

Этим провиденциальным человеком был Конрад де Мон-феррат. Пьемонтский маркиз Конрад де Монферрат после длительного пребывания в Константинополе отправился в Сирию незадолго до катастрофы в Хаттине. Прибыв 13 июля 1187 года в Сен-Жан-д’Акр, он был очень удивлен. Обычно, когда христианские корабли заходили в гавань, портовые власти звонили в колокола и посылали лодки, чтобы поприветствовать паломников. На этот раз ничего подобного. Удивленные такой версией, Конрад и его люди были еще больше удивлены, более внимательно наблюдая за появлением толпы на пляже: это были арабы и турки, ибо Саладин только что захватил город.

Таким образом, маркиз де Монферрат сразу узнал о катастрофе в Хаттине и падении королевства. Он снова отправился в плавание, и ему посчастливилось добраться до Тира, места, которое все еще находилось в руках христиан. Тир вместе с Триполи служил убежищем для большинства франков, спасшихся от катастрофы. Но эти деморализованные толпы, уже осажденные армией Саладина, в свою очередь собирались сдаться, когда в гавани показался неф маркиза де Монферрата. Его прибытие изменило положение вещей. Конрад был действительно сильным человеком, который подходил для безвыходной ситуации, «человеком, подобным демону», —как говорится в мусульманских хрониках, «полным благоразумия, бдительности и храбрости».

Приветствованный как спаситель тирианцами, которые умоляли его защитить их, он откровенно поставил свои условия: он потребовал, чтобы его признали верховным правителем города. Эти предложения, которые были немедленно приняты, полностью лишили прежних прав, даже прав короля Ги де Лузиньяна, и установили новый закон, основанный на оказанных услугах. Теперь уверенный в себе, Конрад взялся за защиту. Пришло время. Предатели уже несли знамя Саладина на валу. Конрад бросил знамя в канаву.

Однако Саладин среди пленных, взятых в Хаттине, имел именно в своей власти старого лорда Монферрата, отца Конрада.

Он привел старика под стены Тира и предложил освободить его в обмен на сдачу этого места. Но Конрад был не из тех, кого можно напугать. Он ответил, что предпочел бы, чтобы его отца застрелили, чем вернул бы самый маленький камень из стены.

Саладин, понимая, с кем имеет дело, ушел, и Конрад остался мирным обладателем Тира. С богатствами, которые он принес, маркиз, разместив всех беженцев в укреплениях, быстро сделал город неприступным местом. Таким образом, Тир стал цитаделью франкского сопротивления. Саладин, который только что завершил завоевание Палестины, предпринял новую попытку противостоять этому месту. Но его огромное численное превосходство было бесполезно для него: полуостров Тир был соединен с берегом только узкой полосой земли, которую Конрад предусмотрительно пересек каналом, залитым морской водой. После морской победы франков, одержанной в порту 2 января 1188 года, султан смирился со снятием осады.

Но «Тирский Гибралтар» был слишком узок, а его гарнизон слишком мал, чтобы его хватило на завоевание. Требовался третий крестовый поход. После своего возвращения во владение Конрад Монферратский поручил архиепископу Тира пойти проповедовать o необходимости третьего крестового похода на Западе.

Тремя главными правителями Запада в то время были король Франции Филипп Август, король Англии Генрих Плантагенет и германский император Фридрих Барбаросса. При известии о потере Иерусалима пути всех троих пересеклись, но первые двое, разделенные давним соперничеством, не смогли прийти к соглашению и отложили исполнение своей клятвы на неопределенный срок. Фридрих Барбaрoссa проявил больше рвения. 11 мая 1189 года он покинул Регенсбург с замечательно организованной и дисциплинированной армией, которая, согласно некоторым летописцам, первоначально насчитывала почти сто тысяч человек. Он отправился в Константинополь через Венгрию. По прибытии в Византийскую империю он столкнулся с недоброжелательностью императора Исаака Ангела. Византийский двор, которому угрожали обиды и похоти латинян, заключил против них договор с Саладином, которого он следил за ходом крестового похода. Фридрих, возмущенный хитрыми препятствиями, стоящими перед ним, разграбил Адрианополь и собирался штурмовать сам Константинополь. Однако у него хватило «христианского патриотизма», чтобы сдержать гнев, и в конце марта 1190 года он переправился в Малую Азию со своим войском. Пересекая Малую Азию, Фридрих проследовал по старому маршруту Годфруа-де-Буффона по дороге, которая пересекает полуостров по диагонали с северо-запада на юго-восток, от Мраморного моря до Киликии. Турки-сельджуки, которые пытались остановить его перед своей столицей Конья, были перебиты, и Фридрих вошел в город, где отдыхал пять дней. Таким образом, трудный переход через плато Малой Азии, фатальный для многих предыдущих крестовых походов, прошел без сучка и задоринки благодаря дисциплине и отличной службе немецкой армии. Перейдя Тавр, Фридрих спустился на Киликийскую равнину, где армяне приветствовали его как союзника. Приближение великой германской армии вызвало ужас в мусульманском мире. Страх лейтенантов Саладина был настолько велик, что они эвакуировали места сирийско-киликийской границы, такие как Баграс, недавно завоеванные их хозяином. Сам Саладин поспешно разобрал Сидон, Кесарию и Яффу, которых считал незащищенными. «Если бы Аллах, – говорит арабский историк Ибн аль-Асир, – не соизволил проявить свою доброту к мусульманам, уничтожив германского короля в тот самый момент, когда он собирался войти в Сирию, мы бы написали сегодня: Сирия и Египет когда-то принадлежали исламу…» На самом деле, между великой немецкой армией, появившейся на севере,