Свет проклятых звёзд - Летопись Арды

Однако голос был женский, и даже раздражавшее валинорское наречие не могло испортить дивное манящее звучание, поэтому ход размышлений пошёл по иному пути.

— На кого же ты так злишься, малышка? — брат Тингола прислушался.

Эльфу не нужно было даже применять чары, чтобы понять: дева из самого отвратительного народа в Арде была очень гордой и уверенной в себе, как и все Голодрим. Конечно, она считает себя лучше остальных, просто потому что родилась под крылышком Валар.

— Интересно, с кем ты гуляешь в этих глухих местах? — спросил Эол и очень осторожно пошёл туда, откуда прилетели звеневшие заносчивостью слова на отвратительном наречии, называемом Квэнья.

Пожалуй, единственное, в чём изгой был солидарен с братом, — решение запретить говорить на этом гадком языке.

***

Ириссэ была уверена — поблизости кто-то есть, и на подобную мысль навело не только поведение птиц: чутьё подсказывало, что под покровом ночного леса скрывается не только вероятная дичь, но и нечто иное, и это совсем не тот, кого Белая Дева хотела видеть.

Забросив за спину лук, дочь верховного нолдорана хотела снова оседлать коня, но вдруг ей показалось, что уходящий под землю ручей приблизился к лицу, словно внезапная штормовая волна на побережье. Вздрогнув, Нолдиэ обернулась.

***

«Прекрасная дева одна?! — Эол от удивления опешил. — Или её спутники где-то рядом? Зажравшиеся валинорские свиньи!»

Не представляя, как можно, не боясь опасностей, рвануть в одиночестве в лес, не прячась, орать во всю глотку и даже не думать, что это может обернуться гибелью или, что ещё хуже, — пленом у орков, брат дориатского короля посмеялся про себя над тем, как Валар воспитали совершенно никчёмное поколение Эльдар. А ещё считают себя лучше Мелькора и его прислужников!

Желание преподать глупой гордячке урок толкнуло вперёд, кривая улыбка неприятно исказила изуродованное ожогом лицо, но вдруг насмешливо прищуренные глаза увидели в роскошных волосах цвета ночи заколку-звезду. В бархатном сумраке серебро казалось матово-чёрным.

— Кто ты? — вспомнив, как нашёл упавший с неба осколок, выдохнул Эол, словно заворожённый, рассматривая украшение среди кудрей. — Расскажи мне.

Полагая, что дева сразу же сбежит, увидев жуткого странника, изгой решил попробовать затуманить её разум настолько, насколько удастся.

Вспомнив одно из заклинаний, использованное в Первой Битве за Белерианд, чтобы дезориентировать врагов, Эол подошёл ещё ближе.

Незнакомка обернулась, и эльф понял, что не в силах отвести взгляд. Может быть, вовсе не он колдовал, а она? Эти проклятые Голодрим не способны на честный разговор! Их переполняет трусость и желание использовать любого встречного, вот и бросаются чарами, будто отравленными дротиками!

Но… как же красива эта черноволосая эльфийка с сияющей белоснежной кожей и глазами-звёздами!

Забыв, как дышать, Эол понял только одно: ему в руки снова попало сокровище, которое нельзя отдать никому в Арде.

— Кто ты? — громче, чтобы смущённая колдовством красавица услышала вопрос, повторил брат Тингола. — Откуда? Куда путь держишь?

***

Губы Ириссэ вдруг перестали слушаться, разум затуманился, словно от слишком большого количества вина, однако подготовленный заученный текст замедленно и невнятно произнёсся будто бы сам собой.

«Она уже принадлежит кому-то, — с горечью, переходящей в ненависть, подумал Эол. — Куруфинвэ? Тот самый королёк? — сердце забилось невыносимо часто. — Нет! Звезда моя! Только моя!»

Подумав, что под действием быстро рассеивающихся, но сильно пьянящих чар незнакомка сказала именно то, что её волновало, видя даже в затуманенном взгляде гордость и свободолюбие, изгой составил другое заклинание, вариации которого иногда практиковал на служанках.

И для Ириссэ стихли все звуки Арды, кроме одного-единственного голоса.

«В этом городе блёклых крыш, — зазвучала сквозь самое сердце музыка, медленно пробравшись к нему через грудь и рёбра, — по утрам ты так крепко спишь.

Удивлять этот мир не спешишь

Или просто не хочешь.

В этом городе глупых дел,

Ты как будто бы не у дел.

Много света и близость тел,

Но холодные ночи.

Кто эти Эльдар? Не мы.

В этом городе все безудержно немы.

Много белой твоей зимы.

В этом городе мы живём нашей жизнью взаймы».

Дочь верховного нолдорана почувствовала головокружение, зрение сфокусировать не удавалось, и единственным, что чётко среди темноты видела Нолдиэ, были белые волосы кого-то рядом.

— Феанарион? — с трудом спросила она, едва стоя на ногах. — Я тебя ненавижу! Но я так скучала! Мой дом был не дом, а тюрьма!

Эол протянул руки, и звезда покорно упала к нему с небосклона.

— Ты худший эльф в Арде! — как сквозь сон рассмеялась Ириссэ, такая прекрасная, пахнувшая лесом и утренней росой. — Но я люблю тебя.

— В этом городе все — друзья, — продолжал напевать брат Тингола, понимая, что придётся очень бдительно оберегать своё новое сокровище, чтобы драгоценность не покинула владельца, — но сказать никому нельзя,

Что убийственная гроза

Сердце пытает.

В этом городе всё — пустяк.

Всё в нём так, только всё не так.

В этом городе только дурак

Жизнь проживает.

Кто эти Эльдар? Не мы.

В этом городе все безудержно немы.

Много белой твоей зимы.

В этом городе мы живём нашей жизнью взаймы.

Эльфийка потянулась изящной ладонью к лицу Эола, посмотрела с нежностью. От понимания, что любовь адресована не ему, изгоя бросило в жар.

— Феанарион.

Песня изменилась. Брат дориатского короля понимал, что может навредить своему сокровищу, но ревность заглушила разум.

— Ты счастлива безмерно, ведь всё сбылось,

И на твоём триумфе я только гость.

Арда на коленях, чудное Дитя,

Мир сегодня дышит для тебя.

Жизнь в пустоте холодной каменных стен —

Мечтая о свободе, попала в плен!

Время скоротечно — города падут.

Здесь же я вершу последний суд.

Самообман, в котором тьма

Склонилась пред тобой!

Знай, ты ко мне придёшь сама!

Навеки будешь со мной!

Окончательно обмякнув в руках Эола, Ириссэ, едва заметно улыбаясь, прошептала:

— Tancave.

Примечание к части Песни:

Рок-Опера "Элоя"