Судьба, судьбою, о судьбе… - Лилиана Иоганес-Эдуардовна Бреверн

была же причина: что-то не сдал к сроку, или еще что-нибудь в этом роде) от переводов в издательстве «Художественная литература» (но потом-то вернула!), добавив, таким образом, перчинку к своему тосту. И тут же стал нахваливать кулинарные способности моей дочери, с самого утра трудившейся в поте лица, не позволяя мне помогать ей.

За Сашей Богдановским байки обо мне (времен столбовского владычества в редакции) стала рассказывать поэтесса Наташа Ванханен, припоминая, как я «сражалась» с беспорядками в издательстве.

Сказал свое слово и Виталий Гнатюк. Сколько же лет назад он со мной познакомился на иновещании Московского радио? Тогда там еще работала Люся Румянцева! Господи! Как давно это было! Люси Румянцевой уже давно нет в живых: она еще в начале девяностых почти не передвигалась по своему дому в Валентиновке.

О знакомстве со мной, которому тоже уже шесть лет, говорил и Юрий Фридштейн. В свойственной ему ироничной манере он сказал о якобы приписываемой ему заслуге в получении мной высокого португальского ордена.

Однако весь мой пятидесятилетний труд по переводу, редактированию и изданию португальской литературы с легкостью мог бы остаться втуне, а попросту незамеченным (как это частенько случается со многими достойными тружениками в такой огромной стране, как наша), если бы не добрая настойчивость и даже раздражение Юрия Германовича, который (после моего отказа выступить в Овальном зале ВГБИЛ по случаю выхода в свет тома Эсы де Кейроша в моем переводе) все-таки, когда спустя день я позвонила ему и согласилась, великодушно выслушал и поблагодарил меня.

Выпив за меня, мы молча помянули моего Юру. Потом выпили за Бэлочку, устроившую мне этот праздник. Потом курящие вышли на лоджию, где Саша Богдановский никогда не бывал.

Так вот, моя молодежь (я считаю их молодежью) сегодня общается со мной на равных, что меня несказанно радует. Значит, держат меня за равную себе, молодым. А ведь что может быть радостнее того, когда к тебе на твой восьмидесятилетний юбилей приходят твои коллеги, да еще не по чувству долга, а по долгу чувства, которое связывает их со мной, а меня с ними.

Когда же все снова собрались за столом, теперь уже фруктовым и сладким, на котором красовался и мой фирменный торт (его я все-таки сделала сама), раздался телефонный звонок.

— Лилиана, это Жорж. Я ведь вам звонил несколько раз, и вчера, и позавчера. И решил, что вы в отъезде.

— Да, да, Жорж, я была в отъезде и вернулась из Швейцарии, гуляла там по городам, весям и пажитям. Теперь заканчиваю книгу о себе, муже, отце и своей литературной деятельности.

— Да, вы молодец!

— А вы?

— Что я?! Как я говаривал вам уже, теперь, будучи пенсионером, работаю на кладбище.

— Жорж, не говаривал, а говорил! Потом, на каком кладбище? Сент-Женевьев-де-Буа?

— Нет, Лилиана, нет! Я работаю на Военном кладбище Русского экспедиционного корпуса, который просуществовал во Франции до конца войны России с Германией. Создан он был в тысяча девятьсот шестнадцатом году во время Первой мировой войны. Тогда во Францию были направлены русские особые бригады, которые участвовали в боях на западном фронте. После семнадцатого года солдаты Русского экспедиционного корпуса отказались воевать и требовали вернуть их на родину. Между прочим, в Русском экспедиционном корпусе служил и Родион Малиновский, и имел французские награды. В Россию он вернулся в двадцатые годы. Вот так.

— И что вы там, на кладбище делаете? — спросила я.

— Да все, что приходится, Лилиана. Следим за порядком, подновляем памятники и надписи. Короче, храним память о русских воинах. Да, а совсем недавно мы с женой отметили наш сорок пятый год совместной жизни.

— А мы с мужем прожили шестьдесят лет. Вот так. Выходит, я вас, Жорж, обскакала.

— Лилиана, разве вы занимались конным спортом?

— Нет, нет, Жорж, обскакать по-русски значит перещеголять, заткнуть за пояс, переплюнуть, утереть нос, наконец! Нет, вы это не поймете.

— Нет, Лилиана, то, что вы сейчас перечислили, я понять не могу, тем более по телефону.

— Ну и слава богу. Всех вам благ, Жорж.

Повесив трубку, я всерьез задумалась о сорвавшихся у меня с языка нелестных словах Жоржу. Однако, я ведь действительно обскакала его, перещеголяла и заткнула за пояс.

Я, Бреверн Лилиана Иоганнес-Эдуардовна, родившаяся в 1929 году в Москве и окончившая Московский государственный педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза, будучи членом Союза писателей СССР и России с 1988 года, награжденная в 1985 году медалью «Ветеран труда», в 2004 году почетным орденом Португалии Инфанта Дона Энрике (аналог ордена Почетного легиона Франции) за перевод и издание, а вернее, открытие португальской литературы русскому читателю, а в декабре 2009 года и медалью «55 лет Московской организации Союза писателей России» за верное служение отечественной литературе, по-прежнему, каждый день, с раннего утра («жаворонок»!) в свои уже 80 с лишним работаю за своим письменным столом.

Избранные письма португальских и бразильских писателей и издателей

Жозе Гомес Феррейра[54].

Лиссабон, Португалия,

март 1976.

                             Уважаемая Лилиана Бреверн!

Благодарю Вас за письмо и за желание издательства дать возможность советскому читателю познакомиться с одним из крупнейших поэтов нашего века: Фернандо Пессоа. Ваше предложение написать предисловие к «Лирике» Пессоа считаю сверх почетным, но, к сожалению, принять не могу. Причины следующие: я люблю этого великого поэта как страстный читатель. Я никогда не читал его как критик (…). Чтобы написать предисловие на 25 страниц о Фернандо Пессоа, мне нужно время на раздумье, на чтение чужих работ о таком необычном поэте, хорошо известном в нашей стране.

Потом, мне скоро исполнится 80 лет, и я хочу использовать время на то, чтобы привести в порядок свои бумаги и закончить свои начатые книги.

Простите мне мой эгоизм. Ведь в Португалии нет недостатка в писателях, которые меня заменят, и с удовольствием.

Очень признателен. Обнимаю Вас. Моя жена шлет Вам свои наилучшие пожелания. Всего наилучшего от Вашего друга и товарища.

                                                          Жозе Гомес Феррейра.

P.S. Возвращаю Вам состав антологии, который я нашел блестящим.

Жасинто до Прадо Коэльо[55].

Лиссабон, Португалия,

май 1976.

                             Уважаемая коллега,

Я позаботился о том, чтобы наш журнал «Колокио Летрас» получала ваша Государственная библиотека иностранной литературы (…). Очень жаль, что антология «Лирика» Пессоа выйдет в свет только в 1978 году. Я рассчитываю быть в Москве в сентябре 1977, чтобы познакомиться с московскими научными и культурными институтами.

Спешу обратить Ваше внимание на две ошибки в моем машинописном тексте, которые я обнаружил позже: на