Жизня. Рассказы о минувших летах - Константин Иванович Комаров

— Ты чего?

— Вон, быки!

— Да ну! Дал бы ему лопатой между рог (издали они действительно кажутся небольшими).

— Иди, сам дай!

Некоторый курьез случился после поездки на северо-восток области. По карте я предположил, что низовья р. Вохмы близ впадения ее в р. Ветлугу могут быть перспективны в археологическом отношении. В разведку был приглашен тверской археолог Е. Бодунов, зарекомендовавший себя хорошим поисковиком памятников эпохи мезолита. На р. Вохме в окрестностях с. Никола нам удалось найти несколько мезолитических памятников и поселение эпохи мезолита и раннего железного века. Один участок поисков находился в границах свиного загона. Свинарки нам говорили:

— Здесь свиньи все перепахали, вы ничего не найдете.

— Вот и хорошо, слой обнажили.

Отдельные кремни мезолитического типа здесь мы находили, но на стоянку они не потянули. На обратном пути я распустил отряд, и мы с Юраней и уже 12-летней Анной остановились на р. Унже. Утром рано я стал ловить рыбу удочкой. Ловилось плохо, и я снова залег спать. Солнце начало припекать, в машине под тентом становилось душно, и мне начал сниться кошмарный сон. Вдоль деревни бежит огромный хряк величиной с быка и ревет страшным ревом. Я испугался. Где Анна? Не попалась бы она у хряка на пути. А следом идут свинарки в черных халатах и переговариваются: «У нас хряк получил сотрясение мозга. Что же теперь делать?» Просыпаюсь, а это Юраня храпит у меня под боком.

Заехали на знакомое место раскопок Л.В. Кольцова у санатория «Трифоныч». Перекусили — обед. Поехали дальше. Трогаемся. Юраня: «А в Костромской области мы с тобой ни разу не сидели». И тут же садится на все четыре колеса по самые оси. Иду на гору в поисках трактора. Возвращаюсь. Сидят на бревнышках в ожидании. Юраня:

— Ну как ты думаешь, почему мы тут засели?

— Да исключительно из-за твоего легкомыслия и раздолбайства. Ну, кто так ездит?

— Верно! Я!

А надо сказать, что накануне на незамеченной колдобине мне сильно ушибло поясницу, и я ходил полусогнувшись. Ладно, скоро в Москву. Алла врач, у нее спросим, что там у меня внутри могло случиться. Алла отвечает Юране:

— Гематома.

— А что это такое?

— Ну, вот дать тебе в глаз.

— Глаз выскочит!

— Нет! У тебя будет синяк, а у него вот сейчас такой синяк внутри.

Однажды едем в Кострому двумя машинами. Мы с Юраней впереди, Лева Кольцов с Эдиком Мустикасом за нами. Оживленная трасса от Ростова на Ярославль. Легковые машины правильно обходят нас и устремляются далее. Юраня спокойно пропускает вперед очередную легковушку. Легковушка обгоняет нас, но вперед не уходит, маячит перед нами. Юране это надоедает, и он обходит ее сам. Легковушка снова просит обгон, и Юраня опять ее пропускает. Та же картина, мельтешит перед нами. А надо сказать, что за рулем легковушки женщина, обидно вдвойне. Наши шоферы, два старых жука, перемигиваются известными им знаками. Юраня снова ее обходит и больше не пропускает вперед, а Эдик зажимает сзади. И так ведут ее в зажатии до поворота на Кострому.

Юраня любил и умел мистифицировать наших женщин. Купили огурцы, длинные, ядовито зеленые. Они оказались столь же ядовито горькими и были оставлены в небрежении. Через некоторое время Юраня достал один огурец и стал поедать его с видимым наслаждением:

— Ух, огурец! Вот да огуречик!

Света:

— Дай попробовать.

— Нет! Не дам! Ох, огуречик!

Потом смеялся:

— Все остальные огурцы понадкусывали. Ну, Анна ладно, а эти-то!

Однажды остановились посреди заброшенной и заросшей травой деревни. Возле пруда подает свой скрипучий голос коростель, по-нашему дергач. Света:

— Ой, кто это?

Юраня:

— Ревматик.

— Какой ревматик?

— Птичка такая. В Африку ходит пешком и от этого зарабатывает ревматизм. Вот он ходит сейчас и коленками скрипит.

Она ко мне:

— Правда, что ли?

— Не знаю!

В экспедиции на Енисее у М.Н. Пшеницыной было два шофера: на ГАЗ-66 Юраня — Вини-Пух (по комплекции), на УАЗ-469 — Пятачок (по росту), закоренелый пьяница. Рано утром Пятачок идет от реки. Телогрейка наполовину мокрая, рукав оторван.

— Винни-Пух, вытяни меня из речки.

— А чего ты там делал?

— Хотел машину помыть и застрял.

— А чего рукав оторван?

— Загорелся. Я его тушил, а он все тлеет и тлеет. Я взял и отрубил его топором.

Лагерь просыпается. Выходит начальница. Видит: из стоящей в некотором отдалении палатки Пятачка — дымок.

— Чего-то у тебя там горит что ли?

— Чего, чего! Спальный мешок.

— Наверно новый?

— А то разве старый!

— Кто же нас поджигает?

И тут бежит лагерная собачка Чапа. Юраня:

— А во! Чапа!

— Ну что ты, разве собака может поджигать?

— А вот смотри. Чапа, Чапа. На!

Чапа подхватывает в зубы из рук Юрани спичечный коробок и радостная от оказанного ей внимания вприпрыжку бежит по лагерю. Пшеницына в ужасе:

— Ой! Отберите у собаки спички! Она нас сейчас всех подожжет!

Тогда по предложению Славы Воробьева было заключено некое соглашение или договор о научном сотрудничестве нашей экспедиции с Калининским университетом. Договор, в сущности, никого ни к чему не обязывал. В некотором смысле он был банальной липой. Славе была нужна машина для разведок по Тверской области, и он мог оплатить ее аренду за круглый год из средств областного управления культуры. Я же за это мог использовать машину два месяца за его счет. Подписывать договор я пошел к зам. директора Института Рауфу Магомедовичу