Основание современных государств - Ричард Франклин Бенсел

построения государства и преобразования общества было задачей большевистской партии как авангарда революции. Леон Троцкий описал, каким, по его мнению, должен стать новый социалистический индивид, когда партия выполнит свою миссию:

Человек, наконец, начнет всерьез гармонизировать себя… Он захочет овладеть сначала полусознательными, а затем и бессознательными процессами своего организма: дыханием, кровообращением, пищеварением, размножением, и в необходимых пределах подчинит их контролю разума и воли. Даже чисто физиологическая жизнь станет коллективно-экспериментальной. Человеческий вид, неповоротливый Homo sapiens, вновь войдет в состояние радикальной перестройки и станет в собственных руках объектом сложнейших методов художественной селекции и психофизической тренировки… Человек поставит своей целью овладеть своими эмоциями, поднять свои инстинкты до высот сознания, сделать их прозрачными… создать высший социобиологический тип, сверхчеловека, если хотите… Человек станет несравненно сильнее, мудрее, тоньше. Его тело станет более гармоничным, движения — более ритмичными, голос — более мелодичным. Формы жизни приобретут динамическую театральность. Средний человеческий тип поднимется до высот Аристотеля, Гете, Маркса. А за этим хребтом появятся другие вершины.

Помимо всего прочего, пролетариат станет доктринально обоснованным и самодостаточным, способным самостоятельно существовать в новом коммунистическом обществе, полностью понимая его фундаментальную логику и теоретические основы.

Таким образом, партия становилась средством реализации «диктатуры пролетариата» в процессе строительства нового государства и преобразования общества. И поскольку только партия могла действовать на основе правильного понимания этих вещей, индивидуальные предпочтения, как выражение индивидуальных «воль», были неважны (или даже контрреволюционны). После того как партия принимала решение о политике, часто путем индивидуального голосования, политическая дисциплина требовала индивидуального соответствия этому решению. Партия как коллектив — это единственная единица, которая могла выявить правильное понимание исторического момента и действовать в соответствии с ним.

Хотя большинство оснований — это драматические события, которые легко осознаются как разрыв с прошлым, долговечность их претензий на государственный суверенитет часто не очевидна и не оспаривается сразу. В русской революции легитимация большевистского восстания Вторым Всероссийским съездом в ноябре была, в ретроспективе, несомненным основанием, но многие из тех, кто был свидетелем этого события и его непосредственных последствий, считали, что попытка захвата власти провалится. По мере укрепления власти большевиками было проведено еще как минимум три законодательных собрания, которые можно трактовать как роль в становлении советского государства. Наиболее драматичным из них стал отказ большевиков допустить к заседанию вновь избранное Учредительное собрание в январе 1918 года. Вскоре после этого III Всероссийский съезд Советов как формально отверг легитимность Учредительного собрания, так и подтвердил захват власти большевиками в ноябре. Для сравнения: принятие формальной конституции Пятым Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 г. было практически вторичным.

Конституция, однако, формально определила, прежде всего путем исключения, пролетариат:

Голосовать и выдвигать свои кандидатуры на советских выборах запрещалось следующим категориям: [1] Лица, использующие наемный труд с целью извлечения прибыли (сюда входили кулаки, а также городские предприниматели и ремесленники), лица, живущие на нетрудовые доходы (дивиденды с капитала, прибыль с предприятий, рента с имущества и т. д.); [2] частные торговцы и посредники; [3] монахи и священники всех вероисповеданий; [4] бывшие служащие и агенты царской полиции, тайной полиции и особого корпуса жандармов; [5] члены бывшей императорской фамилии, дома Романовых.

Из большевистской доктрины следовало, что общественный договор не нужен, если партия сама воплощает волю народа и является государством. Мысль о том, что партия должна или может заключить договор с самой собой, была противоречием в терминах.

6. Кровь и почва. Основание Третьего рейха

Адольф Гитлер был приведен к присяге в качестве канцлера Веймарской республики незадолго до полудня 30 января 1933 года. Перед вступлением в должность нацистский лидер дал согласие на союз с консервативной партией, в результате которого последняя получила бы большинство мест в кабинете министров нового правительства. Хотя их коалиция не получила бы большинства в рейхстаге, до нее уже были правительства меньшинства и кабинеты министров. Да и канцлерство, на которое претендовал Гитлер, не было самым влиятельным по Веймарской конституции: этот пост занимал фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, который в предыдущем году уверенно победил Гитлера на президентских выборах. Фельдмаршал, по сути, сохранял за собой право в любой момент отправить в отставку канцлера и его новое правительство. Во всех отношениях ритуал, связанный с присягой Гитлера, соответствовал формальностям Веймарской конституции, как они выполнялись предыдущими канцлерами при вступлении в должность. С этой точки зрения событие, приведшее Гитлера и нацистскую партию к власти, выглядело не более чем очередным раундом парламентской игры. Однако вечером того же дня десятки тысяч штурмовиков, бойцов СС (Schutzstaffel, гитлеровская преторианская гвардия) и других членов правых военизированных организаций прошли торжественным маршем по улицам Берлина. Салютуя новому канцлеру, они, несомненно, восприняли его приход к власти как новую основу немецкого государства.

Гитлер и нацистская партия пришли к власти в соответствии с правилами и процедурами, установленными Веймарской конституцией. Эти правила и процедуры изначально создавались в расчете на то, что со временем немецкий народ начнет наделять парламентскую демократию легитимностью, которая заставит уважать правила политической игры важнее, чем личность и политика тех, кто побеждает и проигрывает на выборах. И хотя в последнее время правила игры иногда нарушались, в обществе сохранялся широкий консенсус относительно того, какие действия могут преступать установленные конституцией рамки. В то время, когда Гитлер стал канцлером, многие воспринимали нацистскую партию как легитимного игрока в политической игре.

Тем не менее, к 1933 году большинство делегатов, избранных в рейхстаг, в том числе и от нацистской партии, практически не уважали парламентскую демократию, созданную Веймарской конституцией. Эти делегаты играли в политическую игру, чтобы заменить ее чем-то другим, хотя и не были согласны с тем, что это может быть за что-то другое. С этой точки зрения Гитлер и нацистская партия пришли к власти, подчиняясь правилам политической игры, которую они полностью намеревались разрушить. И здесь они были не одиноки.

Таким образом, основание Третьего рейха сопровождалось парадоксом. С одной стороны, Гитлер и нацистская партия стремились придать своему приходу к власти легитимность, подчиняясь правилам политической игры, к которой они относились с явным и безоговорочным презрением. С другой стороны, придя к власти, они практически сразу же разрушили эту политическую игру, заменив ее принципиально иной системой управления. Почему они придерживались правил политической игры, которую презирали, если подчинение этим правилам означало, что они никогда не смогут прийти к власти? Из этого вопроса естественно вытекает второй: почему, достигнув власти в соответствии с правилами этой политической игры, они ее разрушили? Если эти правила принесли им власть, то