Брусиловский прорыв. 1916 год - Максим Викторович Оськин

кавалерии: такой подвижный род войск, как конница, должен развивать тактический прорыв неприятельской обороны вглубь. Другое дело, что сам характер местности максимально препятствовал действиям конницы: очевидно, в высших штабах глядели на карты, исходя из известного выражения: «Глядели на бумаги, да забыли про овраги, а по ним ходить».

Действительно, для развития прорыва на ковельском направлении в тылу ударной группировки сосредоточивалась кавалерия. Большая ее часть располагалась в районе Червищенского плацдарма на западном берегу реки Стоход, откуда можно было напрямую броситься на Ковель. Ротмистр К. Подушкин впоследствии вспоминал: «Летом, во время тяжелых боев под Ковелем, с нашего Червищенского плацдарма на западном берегу реки Стохода готовился прорыв австрийского фронта. Наша дивизия (16-я кавалерийская) стояла спешенная, в резервной колонне, готовая каждую минуту броситься в брешь, сделанную в австрийском фронте, чтобы сразу же начать движение прямо на Ковель»[391].

Таким образом, план атаки предполагал наступление силами всего одного корпуса (две дивизии), да еще с той задачей, что успех должен создать для конницы широкие ворота прорыва (дабы не быть расстрелянными с флангов). Разумеется, один корпус выполнить такой задачи в принципе не мог. Как выяснилось впоследствии, и сам Безобразов это понимал, а потому попросил у штаба фронта проходивший мимо гвардии в 3-ю армию 1-й Сибирский корпус М. М. Плешкова. И Брусилов снова отказал! Главкоюз не дал Безобразову для развития прорыва ни одного из двух возможных корпусов (39-й армейский и 1-й Сибирский), которые все равно не участвовали в этом наступлении.

Зато в своих мемуарах А. А. Брусилов постоянно жалуется на тот факт, что ему в период Брусиловского прорыва своевременно не давали резервов. Сам же он делал то же самое на своем фронте, хотя имел возможность помочь. Ведь будь у генерала Безобразова еще один корпус, то гвардия атаковала бы всей силой, и тогда еще неизвестно, чем бы завершилась ковельская операция. Парадоксально, но эти сибиряки будут переданы Безобразову 17 июля, дабы восполнить потери гвардии. Но пока корпус прибыл спустя полторы недели, порыв уже иссяк, а атаки – отбиты немцами. Почему нельзя было сразу так сделать – еще один вопрос к Брусилову.

Разумеется, Г. О. Раух сознавал, что даже в случае успеха самого прорыва развить его будет нечем, так как потери будут огромны. Резервов штаб фронта не давал, и Раух отправился к Безобразову в штаб отряда в Рожище, чтобы убедить того выделить силы для второй волны атаки. Прежде всего, комкор-2 предложил поставить на пассивные фланги наступления конницу, чтобы поставить в затылок 2-му корпусу одну дивизию 1-го корпуса, но Безобразов эту идею не поддержал. Вообще-то генерал Раух желал вообще посадить конницу в окопы, что дало бы минимум пехотный полк, но об этом и заикнуться было невозможно в силу упрямого желания командующего гвардией бросить в прорыв кавалерию. «Отлично зная характер Безобразова и его всем известное упрямство, я прекрасно сознавал, что вся кавалерийская затея его самый любимый конек, а потому, заговорив хотя бы отчасти о ней, я не только не смогу его убедить, но еще испорчу все дело»[392].

Поэтому Раух предложил Безобразову второй, более компромиссный, вариант: не демонстрировать на Рай-место и Переходы, а поставить предназначенные для этого полки в резерв главной атаки. Это дало бы целую дивизию, которая и «должна была исполнить роль той свежей силы, которая в нужный момент, когда моя атака начинала бы ослабевать и захлебываться, могла бы пройти через линии и продолжать развитие успеха». Конечно, Раух рассчитывал и на дивизионную артиллерию. Но убедить Безобразова не удалось – «в ответ на изложение всех этих соображений я получил не критику их или доказательства ошибочности моих мыслей, а короткую фразу, которая врезалась мне в память: „Вот ведь тебе всегда всего мало“»[393].

Соответственно, Г. О. Раух должен был составить наиболее оптимальный план атаки силами только своего 2-го гвардейского корпуса. В 5.00 утра 11 июля штаб корпуса получил директиву Безобразова: «Прорвав укрепленную позицию противника в районе Трыстень и действуя одновременно с правым флангом 8-й армии, развивать охват вглубь противника, держа своим правым флангом направление на Озеренские высоты»[394]. Атака корпуса должна была развиваться строго на запад. Меньший по протяженности правый фланг (смежный с 1-м гвардейским корпусом) заняла гвардейская стрелковая дивизия П. А. Дельсаля (расстояние до окопов противника – 200 шагов), левый фланг – 3-я гвардейская пехотная дивизия В. В. Чернавина (около 400 шагов). Левый фланг примыкал к позиции 39-го армейского корпуса, который бездействовал, не имея боевой задачи. Раух даже не знал, что должна делать вся 8-я армия.

На стык гвардейских корпусов был поставлен небольшой по численности батальон гвардейского экипажа (номинальный командир – великий князь Кирилл Владимирович). Этот батальон с 12 пулеметами имел задачу обороны и прикрытия фланга атаки. В резерве Раух оставил лейб-гвардии Волынский полк А. Е. Кушакевича и первую бригаду стрелковой дивизии. Следовательно, 18 батальонов корпуса атаковали, и еще 10 находилось в резерве, дабы влить их в прорыв. Другого варианта у комкора-2 не оказалось. Незадолго до атаки из штаба отряда передали для поднятия духа информацию, что 8-й армейский корпус В. М. Драгомирова 8-й армии на заре успешно перешел в атаку, взяв 4 тыс. пленных.

Точно так же треть своих сил в резерве оставили и командиры атакующих дивизий. В стрелковой дивизии Дельсаль отправил в атаку по 2 батальона каждого из своих 3-го и 4-го полков (1-й и 2-й были в резерве Рауха), оставив по третьему батальону полков у себя в резерве. В 3-й пехотной дивизии Чернавин ударил Кексгольмским и Петроградским полками, оставив в резерве Литовский полк.

Интересно, что когда гвардейцы взяли первую линию неприятельских траншей, В. М. Безобразов прислал Г. О. Рауху в качестве корпусной конницы лейб-гвардии Кирасирский Его Величества полк, которым Раух командовал в 1903–1905 гг. Раух послал полк на помощь Чернавину и 1 эскадрон – Дельсалю[395]. Но конница практически не пригодилась – увязла в болотах и понесла напрасные потери от германских пулеметов. Командир полка князь М. М. Кантакузин был вынужден отступить. Наградной лист на кирасира Д. Обоева показывает: «16 июля 1916 г., когда полк был послан преследовать неприятеля, отходившего за реку Стоход, увидя, что командир эскадрона завяз в болотистом берегу, желая переправиться с эскадроном, с которым шел во главе полка под сильным пулеметным огнем противника, помог командиру эскадрона выбраться и тем спас его из весьма критического положения»[396].

Как будто на смех, перед началом атаки в штабе гвардейского отряда появились три японских офицера в сопровождении русских офицеров Генерального штаба – японская миссия при Ставке, «приехавшие присутствовать при взятии Ковеля»[397].

После артиллерийской подготовки