Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов

Историю маньяка капитаны Крутихин и Ключевская переформатируют в войну полов, в которой, как всегда, победят девочки, слава рисованному богу. Их у нас в России больше, возьмут числом. Но поскольку каждой счастья хочется — капитаны, прежде чем пырять друг друга ножами и валить из табельного оружия, перейдут границы служебных отношений, а режиссер Богомолов целомудренно проиллюстрирует это рисованной мультипликацией.

Впрочем, когда рисованный королевич Елисей поцелует в гробу спящую царевну, а после разденет догола и поставит в коленно-локтевую позицию — у многих закрадется подозрение, не относится ли и сам режиссер к славному племени маньяков из хороших семей.

Но такое у нас в России встречается сплошь и рядом.

О любви ж немало песен сложено?

Вот Константин Юрьич вам споет еще одну.

Баба на корабле «Домашнее поле», 2022. Реж. Феликс Умаров

Половина футбол-кино планеты посвящена низвержению столичной звезды в ад заштатного клуба и выводу его в топ. Фанам сей сюжет не надоест никогда — потому можно и не напрягаться, лишь слегка меняя обстоятельства дауншифтинга. Вот и норвежцы сняли сериал «Свое поле» о тренерше женской лиги, согласившейся тренировать провинциальных мужчин, — а наши пересняли его, поначалу даже превзойдя оригинал.

Начать с того, что норвежка Ане Даль Торп никак не тянет на роль сексуального стержня картины, и впускать ее в клетку разгоряченных самцов можно без опасений за нравственность. Другое дело Светлана Устинова, влетающая в раздевалку клуба, аки Комиссар в «Оптимистической трагедии». Укротить бойцов российской премьер-лиги с их слоновыми гонорарами способна лишь подлинная Багира — а у красоток навык эффектного отшива кобелей поставлен еще классе в пятом. Режиссер-дебютант Умаров выжимает из правильных ракурсов все — чего стоит одна только миниатюрная фигурка на голой площади враждебного города (снимали в Липецке) под огромным аэропортовским баннером «Добро пожаловать». Битвы ожидаемы, обструкции гарантированы, бойкоты и наезды неизбежны. У мальчиков, получающих миллионы в дальнем городе, должна быть особая походка ферзей — не сыгранная, а почти врожденная, — поэтому приглашение на ключевые роли красавчиков и богачей Максима Матвеева и Ивана Янковского совершенно справедливо (норвежский футбол не так богат и не так заносчив, потому и исполнители побледнее).

Но дальше в дело вступает сценарист и надзирающий продюсер, и начинается полная Норвегия. Игроки в целях мотивации аплодируют себе по пять раз на серию. За каждым из них в далеком Липецке носятся стаи репортеров с микрофонами. Фраза «А если нас обвинят в сексизме?» звучит в русской лиге трижды за фильм. Получив посреди матча хват мохнатой лапой за промежность, героиня не закатывает уроду локтем в зубы или с ноги под колено (только не промеж ног! это сексизм), а толкает в грудь и долго потом оправдывается на дисциплинарной комиссии. Игроки у нее ранимые. Боссы нервные. Болелы обидчивые. Жены возбудимые. Лапушке-дочке с ее кулинарным талантом отведено в общем счете две серии из восьми: десертам, соусам, стажировке на кухне и проблемам с харассментом.

И все это в кромешной тьме бесконечной зимы, с матчами ночью под снегом, как оно в России всегда. И одно это объяснит все, если правильно потянуть за ниточку.

Продюсер Илья Стюарт — глобалист и гражданин мира с лондонским образованием, производящий в России с прицелом на внешние рынки кино об ЛГБТ («Ученик» Кирилла Серебренникова, «Мир грядущий»), Холокосте («Уроки фарси»), Рашке-парашке («Петровы в гриппе»), социальных проблемах детей-инвалидов («Плотник» Авдотьи Смирновой) и вот, о нелегкой доле женщины-тренера в мире токсичных альфа-самцов. И если поначалу он еще совершал ошибки и снимал Россию при солнечном свете («Ученик»), то позже твердо усвоил, что в тираниях всегда стоит зима, вьюговей и полярная ночь (именно поэтому в свободной Норвегии, находящейся на широте Петербурга и севернее, в оригинал-версии вдвое больше солнца и хорошей погоды, чем в гораздо более южном, но тираническом Липецке).

Таким образом, с оливковой ветвью защиты меньшинств у нас явно образовался Чужой — уже названный «Снобом» главным российским продюсером. Причем сразу два вышедших за пределы монтажек конфликта с режиссерами (Волобуевым и Звягинцевым) говорят о готовности проводить предельно жесткую ценностную линию.

Поэтому крайнее обаяние стальных глаз г-жи Устиновой (супруги г-на Стюарта) не должно отвлекать от таранного наката актуальной повесточки. Проходили. Сегодня продюсер Роднянский занят умягчением здешних нравов — а завтра признается в интервью о планах преодоления русского культурного кода. Сегодня режиссер Идов сочиняет «Оптимистов»-«Юмористов» о тяжкой доле советского еврея, а завтра на вырученные средства скупает снаряды для украинской армии. А все, кто приглашал посмеяться над фразой «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст», продали Родину и учат нас жизни из города Нью-Йорка.

Так что: внимание и контроль.

Не снимая руки с законодательства об иноагентах.

Зубы дракона — на Украине взошли.

Словами, а не кулаками «Переговорщик», 2022. Реж. Нурбек Эген

Еще один сериал, сделанный не для нас.

Скроен ладно. Прописан виртуозно. Сыгран идеально.

Но весь о какой-то фантомной России, которой давно нет в природе, но которая по-прежнему востребована иноземным потребителем, воспитанным на фильмах про русскую мафию в исполнении югославских цыган. Тем зрителем, на которого через платформу Netflix и нацелена компания Sreda.

Теракты в этой России устраивают сами чекисты, чтоб натешиться всемогуществом. Поляну с ними делят всесильные крестные отцы, занятые переделом похоронного бизнеса и похожие на сусликов: никто их давно не видел, а они есть. А силы добра воплощает Вильма Кутавичюте, от которой звереет каждый второй пользователь сети (возможно, из-за ее сходства с Ксенией Собчак), но которую продолжают брать в каждый второй проект студии Sreda — не исключено, что по той же причине.

В центре сюжета уволенный из ФСБ ас-переговорщик (Кирилл Пирогов), потерявший в одном из терактов с заложниками дочь, но спасший сына и теперь казнящий себя за адский выбор. Теракты с заложниками продолжают преследовать его с интенсивностью ранних нулевых — что вызывает законные вопросы здешней аудитории, но на ура принимается эмигрантами, запомнившими Россию такой, какой она была в момент их соскока. За системными захватами чувствуется чья-то властная рука, постоянно вовлекающая в орбиту переговоров отставного мастера. Идея сериала принадлежит сценаристке-журналистке-поэтессе-кураторше Юлии Идлис, даме вездесущей и причастной к кругам, твердо уверенным, что в Беслане и «Норд-Осте» виноваты власти, потому что они всегда и во всем виноваты, а дело честных людей открыть дуракам глаза. Глаза открывает в последней серии бывшая жена переговорщика, мать погибшей девочки и снова попавшего в заложники мальчика