Петербург на границе цивилизаций - Александр Владимирович Тюрин

Российская империя становится примером страны-донора, полупериферии в капиталистической мир-экономике. Быстро шло формирование зависимости от иностранного финансового капитала («Русско-азиатский банк» с французским капиталом, «Петербургский международный коммерческий» с немецким и т.д.). Особенно масштабно шло вторжение западного (французского, бельгийского, английского) капитала в производство сырья и продукции низкого и среднего передела, где формировались монополии (Продамет, Продуголь, Продвагон, Русская генеральная нефтяная корпорация «Ойль»), что мешало развитию отраслей. Золотой валютный стандарт, введенный Витте, способствовал быстрому оттоку прибыли на вложенный иностранцами капитал.

Вместе с экономическим подчинением, шла постоянная работа Запада по обольщению элит и вербовке контрэлит. Все это вело к ослаблению государства, которое единственное могло противостоять переходу страны на роль периферии в капиталистической мир-экономике. А ослабление государства означает проникновение агентов иностранного влияния в госаппарат и к понижению защиты экономики (под лозунгами свободного движения капиталов, свободно конвертируемой валюты, фритредерства.) У Валлерстайна читаем: «Сила государственной машины в государствах центра является функцией от слабости других государственных машин (периферии). Следовательно, вмешательство иностранцев посредством войн, подрывных действий и дипломатии становится участью периферийных государств».

Попутно с формированием экономической и политической зависимости идет формирование зависимости мышления через прессу и образование. Фронда становится антигосударственничеством, антигосударственничество идеологией, которая примеряет разные шкурки и маски – масонство, либерализм, народничество, эсеры, марксизм. Оттуда прямая дорожка к подрывным действиям против своей страны. И Запад начинает активно подталкивать страну-жертву к разрушению, что включает финансирование и вооружение революционных, сепаратистских и террористических движений. Цель - полное сокрушение государства и расчистка дороги - нет не социализму, а транснациональному капиталу.

Разнообразные теории прогресса, которые приходили к нам с Запада, требовали уничтожения «отсталого» и «реакционного», то есть всего того, что мешает победному шествию капитала. А «реакционера», мешающего переходу к светлому будущему, можно убить, также просто как западные коллеги наших прогрессоров уничтожали «отсталых» дикарей, к числу которых относились и вполне белые ирландцы во время английской революции и вандейцы во время французской революции. И те, и другие как бы не люди.

К концу 1870-х, народническое движение, состоящее преимущественно из столичной интеллигенции, и работавшее на использование крестьянского недовольства вследствие либеральных реформ 1861 года, породила откровенно террористическую организацию «Народная воля». Интересным образом это совпало с появлением в США и Британии общественных организаций, финансируемых крупным капиталом и спонсировавших антиправительственную активность в России, с ужесточением англо-русского соперничества в Азии и проявление интереса США к русскому Дальнему Востоку. Уже в 1880-е Джордж Кеннан-старший из телеграфистов был переквалифицирован на должность главного американского русофоба. Начиная, с кеннановского журнала «Century» в американских СМИ пошли потоком статьи про «ужасную сибирскую ссылку». Стали создаваться организации типа Society of Friends of Russian Freedom, непосредственно финансировавшие террористов в России. Кстати, в самих США в это время геноцид коренного населения переходит в решающую фазу, происходит уничтожение индейцев Среднего Запада; и как мало надо было иметь совести американским «правозащитникам», чтобы свистеть насчет сибирской ссылки…

Разрушить государство российское хотели все – и гимназист, и семинарист, и институтка, и проститутка; студенты поздравляли микадо с победами над русскими, профессора писали слащавые статьи о пользе западного колониализма для отсталых народов. Молодые представители образованного сословия стреляли и бросали в бомбы во всех, кто у них ассоциировался с государством – притом, надо же, ни одного теракта против капиталистов. Сильнейшая волна антигосударственного террора началась с убийства министра народного просвещения Н.Боголепова в 1901 (его убийцу «кровавый царизм» выпустил из тюрьмы уже через 6 лет). И взлетела на пик во время русско-​японской войны, в которой японцев финансировали американские банкиры, а террористов – английские спецслужбы, нередко снабжавшие своих людей и британскими паспортами. С нападения Японии, вооруженной и профинансированной англосаксами, по сути, началась, первая гибридная война в истории человечества. Столичная либеральная интеллигенция тогда прекрасно соединилась с антирусскими националистами – финскими, польскими и усиленно выращиваемыми украинскими – у всех была западническая ненависть к «отсталой, полуазиатской» России. В Финляндии генерал-​губернатора Бобрикова убивают за политику «русификации», которая заключалась лишь в том, что в этой части РИ наконец отменили отдельную финляндскую таможню и армию, а русский язык стал обязательным для изучения, наряду со шведским и финским (тот, кстати, стал обязательным лишь после вхождения финнов в состав России).

Любопытно, что одновременно с натиском разного рода «освобожденцев» на государство, и в культуре шло добивание декадентами национальной традиции, показное погружение в эстетику придуманной ими «античности», «ренессанса», «мира духов», где уже выходили на арену сексуальные перверсии, психиатрические отклонения, социопатии, эгоцентризм. То, что Достоевский обрисовал одной фразой: «Если Бога нет, всё позволено»…

Декадент Бальмонт написал, как ему показалось остроумно: «Наш царь – Мукден, наш царь – Цусима, Наш царь – кровавое пятно, Зловонье пороха и дыма, В котором разуму – темно». Разуму было темно на самом деле не из-за царя, а из-за элементарного невежества, прикрытого ворохом красивых слов. От Кронштадта до Цусимского пролива 35 тыс. км, по пути ни одной русской базы, ни одного русского пункта снабжения и техобслуживания. Увы, Россия не была колониальной державой, вроде Британии, с военно-морскими базами по всему миру. К Цусиме пришел изношенный флот с измученными командами. Так что никаких шансов против японского флота, действующего вблизи своих баз, у эскадры адм. Рождественского не было. Не была еще достроена и Транссибирская магистраль, снабжавшая наши войска на Дальнем Востоке – она была однопутной, с прорехой на озере Байкал. Кругобайкальский отрезок Транссиба был сдан в эксплутацию через месяц после того, как Пятая колонна привела Россию к поражению…

С. Витте, руководивший экономической реформой в начале XX в. выступал за финансовый капитализм, при котором первую скрипку играют банковские структуры, располагающие большими денежными ресурсами и привлекающие иностранный капитал.

Премьер-министр Витте и его советник А. Ротштейн, директор Петербургского международного банка, продавили переход на свободно конвертируемый золотой рубль, который действительно привлекал иностранный капитал, но также обеспечивал беспрепятственный вывод капитала из России. Утекающее из страны золото надо было компенсировать займами у тех же Ротшильдов, что постоянно обеспечивало рост долговой нагрузки на страну.

Принятый под давлением западных кредиторов золотой стандарт рубля раздует внешний долг за счет золотых займов. Для поддержания вексельного курса Россия будет постоянно увеличивать экспорт хлеба, получая за него все меньше денег, ввиду растущей конкуренции со стороны стран, обладающих лучшими природно-климатическими условиями. Прибыли западных инвесторов и оптовых торговцев зерном, конвертированные в золото, будут легко утекать за кордон, а внешний долг России вырастет с 221 млн. руб. в 1853 до 5 млрд. руб. в 1914. Ежегодные выплаты процентов по нему —