Язык, мышление, действительность - Бенджамин Ли Уорф

Ознакомительный фрагментвсем войнам». «Эти книги, – пишет Уорф, – являются выдающимися примерами того типа исследований, которые постепенно расшатывают материалистическую теорию экономики старого образца. А поскольку и коммунизм марксистского толка, и капитализм основаны на стереотипной материалистической трактовке экономики, то неопровержимые научные доказательства того, что экономическое поведение обусловлено культурой, а не механистическими реакциями, могут стать предвестниками новой эпохи». Приведенная цитата лишь одно из множества свидетельств гуманизма Уорфа и его искренней заботы о благе общества. Разумеется, Уорф знакомил читателей журнала и с языковедческой проблематикой. В статье «Братство мысли» он приводит несколько интересных фактов, заинтересовавших его на одном из научных собраний, а затем пишет:

В китайском языке нет слова, обозначающего «слово». Ближайшим является tsz, который переводится как «слово», но означает скорее слог. Многие такие элементы никогда не встречаются в свободном виде, а только в сочетаниях, например, пир- в слове «пирометр». Слова в смысле словарных единиц состоят либо из одного, либо из двух слогов, и этот факт замалчивается традиционной китайской системой письма, в которой каждый слог пишется отдельно. На это обратил внимание д-р Ю. Р. Чжоу из Йельского университета в докладе «Понятие слова в китайском языке» на заседании Лингвистического общества в Провиденсе, штат Иллинойс, 30.12.40. Природа китайской грамматики только начинает нами пониматься; д-р Чжоу и другие исследователи разрушили представление о том, что китайский язык является монослоговым. На этой же встрече д-р Дж. А. Кеннеди из Йельского университета, анализируя тему «Сложные атрибутивные выражения в китайском языке», показал, что в китайском языке нет относительных придаточных и что логикой таких отношений управляет система порядка иного рода. Если элемент te, используемый в этой логике, условно передать суффиксом принадлежности, то «Дом, который построил Джек» будет звучать по-китайски так: «Это джеков строительный дом».

Мало сознают, что идеал всемирного братства и сотрудничества не работает, если он не включает в себя способность интеллектуально и эмоционально адаптироваться к нашим собратьям из других стран. Запад достиг некоторого эмоционального понимания Востока через культуру и литературу, но это не устранило интеллектуальную пропасть; мы не приблизились к пониманию типов логического мышления, которые отражены в истинно восточных формах научной мысли или анализа природы. Для этого необходимо лингвистическое исследование логики родственных языков и осознание того, что она равноценна нашим структурам мышления.

Уорф скончался 26 июля 1941 года в возрасте 44 лет после долгой и продолжительной болезни, вопреки которой до последних дней он мужественно продолжал заниматься наукой и писать. Он успел сделать больше, чем предполагал, но лишь малую часть того, что мог бы. Некрологами отозвались не только местные газеты, но и такие издания, как «Нью-Йорк таймс», а затем, разумеется, и ряд научных журналов.

Этот биографический очерк я не могу закончить, не сказав несколько слов о личности Уорфа и его привычках в работе. Прежде всего, он был способен на чрезвычайно глубокое и устойчивое сосредоточение. Ни к чему не относился легковесно или небрежно. Свидетельством его скрупулезности являются его рукописи, написанные карандашом, аккуратным и всегда разборчивым почерком; в машинописных текстах ошибки встречаются крайне редко (он почти всегда сам набирал научные труды и письма). Он был готов работать практически бесконечно: опубликованные им работы составляют лишь малую часть рукописного материала, а его записные книжки поистине необъятны. Не задумываясь, он при необходимости переписывал – от руки или на машинке – страницу за страницей развернутые языковедческие тексты. В письменных работах он умел излагать свои мысли творчески, убедительно и непринужденно; зачастую первый черновик с минимальными правками становился финальным вариантом. Тем не менее он почти всегда делал карандашный черновик перед набором текста, даже для переписки. Такая неутомимая преданность науке, несомненно, отнимала у Уорфа силы и здоровье, хотя утомленным он никогда не выглядел. Он обычно работал до поздней ночи, отдыхал, лишь ненадолго засыпая или проигрывая что-нибудь из классики на своей пианоле. Строго расписания не придерживался, и мог как опаздывать, так и задерживаться допоздна на работе, но всегда успевал сделать многое. В качестве физической нагрузки он любил пешие прогулки, часто проходя 7–8 километров от работы до дома в Уэдерсфилде, с возможной остановкой по пути в Библиотеке Уоткинсона.

Светская жизнь не играла в его жизни существенной роли, за исключением общения с коллегами-лингвистами. Он поддерживал атмосферу жизнерадостного любопытства, и ему всегда было что сказать интересного и нового. Как я уже писал в другом месте, Уорф был спокойным, вдумчивым преподавателем; он не боялся подолгу молчать, если пытался вспомнить что-то или обдумать какую-то проблему. Однако когда он начинал рассказывать мне о каком-то своем новом озарении, плавность и ясность его речи была просто потрясающей. Поведением он не походил ни на ученого, ни на предпринимателя, а производил впечатление спокойного, неторопливого, непринужденного творца. Ему была совершенно чужда корысть, и все мы будем помнить его за то, как щедро он делился своими замечательными мыслями.

II

Название этого сборника «Язык, мышление, действительность» – это название книги, которую Уорф надеялся написать и краткий набросок которой можно найти среди бумаг, оставшихся после его смерти. Книга должна была быть посвящена памяти Эдварда Сепира и Антуана Фабра д’Оливе, и в ней предполагалось изложить значение языка и науки о нем для прояснения наших представлений о внешнем мире. В примечаниях указано, что книга, задуманная как учебник для колледжей и снабженная соответствующими тестами в конце глав, должна была содержать в приложении языковые очерки латинского, греческого, иврита, языков кота, ацтеков, хопи, шони, русского, китайского и японского. Эта книга, разумеется, так и не была написана, но я считаю, что ее название вполне подходит для настоящего издания, в которое вошли почти все работы Уорфа, относящиеся к тому, что он называл принципом лингвистической относительности. Принцип этот на правах гипотезы гласит, что структура языка влияет на то, как человек понимает действительность и как в соответствии с этим пониманием себя ведет. В настоящее издание также включены наиболее интересные и полезные, на наш взгляд, работы Уорфа по общему языкознанию и вопросам изучения языков Центральной и Северной Америки.

Изучение всего многообразия работ Уорфа позволяет выявить основную тему, уходящую корнями в самые ранние его размышления, связанные, возможно, с его первыми шагами в лингвистике. Мы уже видели, как еще в 1925 году Уорф пытался проверить теории французского мистика Фабра д’Оливе, утверждавшего, что некоторые древнееврейские буквы и сочетания букв содержат таинственные, фундаментальные корни-идеи. Проверяя эти теории, Уорф обнаружил, что имеет дело с тонкими, скрытыми под поверхностью сходствами между, казалось бы, несвязанными идеями. Это был первый шаг – проникнуть под оболочку сухих, ломких,

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---