Миг расплаты - Худайберды Диванкулиев (Дивангулыев)

Непес-ага вздрогнул: "Вот оно, наконец-то! Но почему она прямо не говорит, все ходит вокруг да около?"

— Это зерно вы получили не совсем даром, — решился напомнить соседке Непес-ага. — Но ты не думай, и мне эта история дорого обошлась.

Чепер, казалось, не поняла его.

— Как это не даром? — возразила она. — Да в те времена дать взаймы было все равно, что даром. Ты только вспомни те годы. Все наши дети хорошо знают этот случай. Хотя, конечно, они не могут понять настоящую цену того мешка с зерном. И слава аллаху, пусть никогда не придется им понять это.

Непес-ага жадно вслушивался в каждое слово соседки, но понимал все на свой лад: "Так, даже дети знают… Значит, Кервен всю жизнь помнил про сапоги". Его бросило в жар, нечем стало дышать. Он заметался по кровати и тоскливо прошептал:

— Жаль, что Аман уехал и не зашел.

— Да приедет еще Аман. Не за тридевять земель живет, — успокаивающе сказала Чепер.

— Приехать-то приедет. Но когда? — возразил Непес-ага. — Через месяц? Так это для вас скоро. А для меня месяц все равно, что год.

Чепер снова показалось, что сосед бредит.

— Температура у тебя высокая, — сказала она. — Где же ты так простудился?

— Да не простуда у меня, — с досадой ответил Непес-ага. — И температуры никакой нет.

— У тебя самая настоящая простуда, Непес, — упрямо сказала Чепер. — Уж я-то вижу. Вечера уже прохладные, а ночью такой холод стоит…

"Может, и впрямь ночью было холодно, — подумал Непес-ага, — но что-то я не заметил. Хотя как я мог заметить, если был пьян? Спасибо аллаху, что мне, кроме пастуха, никто не встретился…"

— Я принесу тебе лапши с перцем, — говорила меж тем Чепер. — Поешь на ночь и утром встанешь здоровым…

Непес-ага пристально посмотрел на нее. Он почти не сомневался, что она знает о сапогах. "Но почему не хочет говорить? — недоумевал он. — Считает, что давно прошедшее не стоит вспоминать? В то голодное, нищее время новые сапоги были настоящим богатством, хозяйка не могла не заметить их исчезновения. А может, мне не ждать приезда Амана? Поговорить с Чепер? Она — хозяйка, она — жена Кервена. Говорят, жена — самый близкий человек, ближе брата. От жены тайн нету. Кервен мог ничего не сказать Аману, но жене наверняка говорил".

Непес-ага набрался решимости и спросил:

— Кервен говорил тебе что-нибудь, Чепер?.

Она не поняла вопроса:

— О чем? Когда?

— Я почему спрашиваю: человек перед смертью многое вспоминает. Обычно наказывает близким, чтобы они выполнили то-то и то-то. И даже раскрывает тайны, которые всю жизнь хранил. А ты Кервену самый близкий человек. Жена.

Чепер задумалась, взгляд ее стал печальным. Она опустила голову и тихо произнесла:

— Хорошо, что ты напомнил, Непес. Буквально за день до смерти Кервен говорил мне…

— Что? — крикнул Непес-ага, и Чепер вздрогнула.

— О халате и сапогах…

Непес-ага приподнялся. Сердце у него колотилось. "Я так и знал. Я так и знал. Ну, конечно, он не забыл. Разве забудешь такое? Но халат при чем?"

— С сапогами ясно, — трясясь, как в лихорадке, пробормотал Непес-ага, — а о каком халате ты говоришь? Что за халат?

"Совсем спятил, — подумала Чепер. — Про сапоги понятно, а про халат нет. Или он в горячке и ничего не соображает?" Но вслух принялась объяснять:

— За день до смерти он увидел сапоги в углу, у кровати, и сказал: "Чепер, вон те сапоги отдай Хатаму-ага". Потом долго молчал, я думала, он уснул, а он вдруг добавил: "И халат отдай. Тот, новый". Он его раза два надевал, и мы его так и называли — "новый".

— И больше ничего не сказал? — растерянно спросил Непес-ага.

— Больше ничего. Я тогда засмеялась и спросила: "Чего это ты надумал свои вещи Хатаму отдать? Может во сне что приснилось?" А он улыбнулся и говорит: "Да что-то вспомнил о нем, и жалко его стало". Конечно, я понимала, что он умирает и что никакая одежда ему уже не нужна, и он сам это понимал, — она тихо заплакала. — Но мы оба делали вид, что ничего страшного не происходит, пытались друг друга обмануть. Что же делать? Мы не властны в своей судьбе…

— А меня он не вспоминал? — спросил Непес-ага.

— О тебе он ничего не говорил. Зачем бы он стал что-то передавать через меня, если ты сам к нему каждый день заходил? — она помолчала, видимо, вспоминая, и твердо сказала: — Нет, нет, мне он только про Хатама говорил.

Хатам-ага был самым старым человеком в ауле Год-жук. И в молодости он был необщительным, неуживчивым, а с годами характер у него и вовсе испортился, он стал совсем упрямым, своенравным, замкнутым. Рассорился со всеми своими детьми и внуками, отделился от них и жил один, не принимая от родных никакой помощи. Люди, жалея его, носили ему одежду, еду, помогали, как могли. Со временем это стало привычным, и Хатам-ага превратился в нечто вроде старьевщика. Жители села несли к нему в дом всю лишнюю, ненужную одежду.

Непес-ага любил старика-нелюдима и частенько заходил к нему посидеть. Пожалуй, он был единственным на селе человеком, чье общество Хатам-ага мог вынести.

— Ты сложи вещи в узелок. Как только мне станет полегче, я отнесу их, — предложил Непес-ага.

— Хорошо, если б ты это сделал, — обрадовалась Непер. — А то я боюсь его.

— Ладно, ладно, сделаю. — Непес-ага закрыл глаза и глубоко вздохнул: — Значит, Кервен ничего больше не говорил…

Чепер вдруг рассердилась:

— Да что он должен был сказать, Непес? О чем ты спрашиваешь? Скажи прямо. Чего ты хочешь от меня?

Непес-ага молчал. Он запутался. Он уже ничего не понимал. Наверное, все-таки лучше поговорить с Аманом, не женское это дело — такие вопросы решать. А может, сказать ей? Другого такого случая не представится. И он решился:

— Чепер, я про сапоги… Те, что за мешок зерна… Ну, помнишь? Об этом Кервен тебе говорил?

Чепер с недоумением смотрела на него.

— О сапогах говорил, а о тебе нет. — Чепер тщетно силилась понять его. — Хатама вспоминал, тебя — нет… Погоди, — вдруг вскрикнула она, — тебе нужны эти сапоги? Ты сам хочешь носить их?

— Нет, что ты, нет! — замахал руками Непес-ага.

Он понял, что больше нельзя обходиться недомолвками, и подробно рассказал Чепер обо всем, начиная о того самого дня, как Кервен вернулся с фронта, и как он, Непес-ага, увидел