Увидеть Пруссию и… умереть - Геннадий Владимирович Юшкевич

— Шестнадцать, — смутился от общего внимания Генка.

— Кляйне — настоящий солдат, — с серьёзным видом кивнул Шиллят, ушёл в комнату и вернулся с подарком — немецко-русским словариком размером со спичечный коробок.

…Засидевшись, разошлись только под утро.

Наши!..

13 января, поймав немецкую радиостанцию, разведчики услышали, что под городом Аугустов[25] в глубоком снегу появились русские танки. Дескать, они идут и идут, и нет сил, чтобы их остановить. Всё это передавалось открытым текстом.

Вскоре на чердак поднялся Шиллят:

— Солдаты, которые у нас квартировали, срочно куда-то убыли. А на дорогах необычно много автоколонн.

Потом стало слышно отдалённую канонаду. С каждым днём гул нарастал. А вот уже и земля начала дрожать. Ридевский и Генка и радовались, и переживали. Как там родные, ведь мы для них — без вести пропавшие. Как удастся пересидеть фронтовой каток? Как встретят в части?

20 января был 178-й день пребывания группы «Джек» в Восточной Пруссии. Утром во дворе кто-то начал орать на Шиллята.

— Что, русских ждёшь? Немедленно покинуть дом!

Ридевский в тот момент как раз спустился с чердака. Прошмыгнуть обратно он уже не мог. Август спрятал его в повозке, завалив сеном и узлами с пожитками, и Шилляты ушли, увозя с собой Ридевского. А Генка так и остался на чердаке. Но — не один. Дом тут же превратился в опорный пункт какого-то немецкого подразделения.

Смеркалось. Крепчал мороз. От холода и переживаний у Генки зуб на зуб не попадал. Вдруг солома из-под него стала уходить. Генка лежал как раз над люком, который был прикрыт этой соломой. Схватившись в последний момент за края люка, он успел повиснуть. И увидел уходящего с охапкой соломы солдата.

Перекатившись в угол, Генка замер. По голосам за стеной он понял, что немцы чистят от снега траншеи. И для большего уюта решили соломки подстелить.

Неожиданно зазвенело разбитое стекло в одном из окон. И сразу за этим небольшой снаряд угодил в крышу. Посыпалась черепица. Перепуганный Генка увидел в пролом танки. Судя по силуэтам, советские. Снизу из дома по ним застучал крупнокалиберный пулемёт. Опять прогремел выстрел по дому, опять посыпалась черепица. Генка понял — больше на чердаке оставаться нельзя. Скатившись вниз, зарылся в сено и стал ждать, чем же всё это кончится.

…К рассвету стихло. Немцы незаметно ушли. А затем ворота растворились, и во двор заглянули два парня в шапках-ушанках. Кто такие? Может, власовцы? Один из парней выстрелил из карабина в темноту. Второй, пониже ростом, крикнул:

— Если кто есть, выходи к… матери!

В 1976-м между посёлками Большакове и Десантное был воздвигнут памятник всем разведгруппам, которые забрасывались в Восточную Пруссию.

Генка осторожно шевельнулся.

— Кто там? — заорал высокий.

— Один из тех, каких тут много, — ответил Генка, намекая на то, что он — «остарбайтер», угнанный на работы в Германию. Он ведь всё ещё не знал наверняка, с кем столкнулся.

— А ну выходи!

Обыскивая Генку, они увидели под пиджаком пистолет ТТ.

— У, гадёныш, небось, кого-то из наших придушил! — закричал низкорослый, пытаясь отобрать пистолет. Генка вывернулся.

— Да шлёпни его, хорош возиться, — посоветовал высокий.

— Вы чего пацана таскаете? — раздалось вдруг. Незаметно к ним подошёл офицер.

— Да у него ТТ. Наверное, кого-то из наших приделал.

Генка шагнул к офицеру:

— Я из части 83462!

— Стоп, ребята! Это наш.

Офицер оказался контрразведчиком.

— У меня здесь ещё автомат, рация и сумка с бумагами, — сказал Генка.

— Неси.

Отдав Генкин ППШ высокому солдату, контрразведчик взял рацию с сумкой и повёл Ёжика к машине-амфибии. Поехали в Гросс Скайс-гиррен. Генка всё ещё не мог прийти в себя: кругом наши, советские!..

В посёлке, в одном из домов неподалёку от протестантской церкви, разместился штаб 39-й армии. Вокруг стояли машины-теплушки, сновали люди. В доме сопровождавший Генку офицер коротко доложил ситуацию какому-то подполковнику.

— В горячке пацана чуть в расход не пустили. Из-за пистолета ТТ, который он не хотел отдавать, — закончил контрразведчик.

— Товарищ подполковник, — обратился Генка. — В часть я должен вернуться с оружием. К тому же это пистолет нашего командира Павла Крылатых.

Подполковник заверил: в часть вернёшься с этим ТТ. Пока же сдай. Таков порядок.

Потом в комнату вошли ещё несколько офицеров. Попросили Генку рассказать, что ему известно о канале Дайме[26], городе Лабиау[27], вообще о том районе. Карта, которую в своё время передал разведчикам Август Шиллят, вызвала большой интерес.

Затем подполковник налил в гранёный стакан немного водки:

— Выпей за встречу!

С непривычки внутри всё обожгло. Однако волнение улеглось. Правда, Генка не мог понять, почему все вокруг так кричат. Лишь позже до него дошло: никто не кричит — просто за полгода нелегальной жизни он привык к шёпоту.

Зазвонил телефон. Кто-то сообщил, что в лесу обнаружен человек, называющий себя парашютистом из в/ч 83462.

— Напка! — обрадовался Генка.

— Напка? — не понял подполковник.

— Ну, Наполеон. Только не Бонапарат, а наш. Наполеон Ридевский.

Вскоре привезли Ридевского. Генка обрадовался так, словно они не виделись давным-давно. Хотя с момента расставания с другом прошли всего сутки.

— Если бы ты знал, как мы с Августом переживали, что тебя одного бросили, — виновато сказал Ридевский. — Но немцы у него над душой стояли, никакой возможности до тебя добраться не было. Ты уж извини, Ёжик, что так получилось.

— Да о чём ты, Напка…

Голова кружилась: мы всё-таки выжили, выжили!..

После «Джека»

Из минского детдома № 4 (через первое окно слева на втором этаже) сбежал в партизаны Геннадий Владимирович Юшкевич, тогда — просто Генка.

Лишь много позже Генка, точнее, тогда уже Геннадий Владимирович, узнал о судьбе остальных «джековцев». После того как они расстались, Иван Мельников повёл группу в Польшу. В ноябре из Центра прислали Анатолия Моржина, который был лучше подготовлен для роли командира. Однако в декабре разведчики стали гибнуть один за другим. Анне Морозовой, которая приняла неравный бой у польской деревни Градзаново, посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Выжил только Иван Целиков. Однажды в пургу, ещё на территории Пруссии, он отстал от группы. Лишь каким-то чудом Целиков дотянул в зимнем лесу до прихода Красной армии. После войны работал на Гомельщине механизатором. К слову, Наполеон Ридевский стал журналистом. К сожалению, и Целиков, и Ридевский уже умерли…

В 1974 году Юшкевич побывал в Берлине. Он тогда