ТСК: ЛюМеН/Зная начало - Константин Владимирович Ежов

мне и доработанная броня из нанитов, но ведь это вовсе не те бронескафы Двенадцати рас, одним из которых было удовольствие попользоваться. А на этой ушасто-хвостатой представительнице человечества… скажем так, как раз он имеется, хотя и сильно изменён и не только под наличие хвоста и ушей не на том месте.

13.845…

Вот такая хрень в голову лезет, когда вроде бы надо биться, но… «но» образовалась. Она как-то сильно отстаёт в скорости.

Эна: Откат возвышения до третьего уровня.

Эна: До отключения осталось 398.521 секунды.

Система мгновенно отреагировала на желание снизить свою скорость и отреагировала соответственно. Теперь и времени на все удовольствия куда как завлекательней. Правда, мой темп всё равно заметно выше, чем у Торы, так у меня и кувалды такой нет, да и электро из меня прости господи. Правда моя способность взаимодействовать со всеми изделиями Двенадцати рас никуда не пропала и сейчас меню управления и её бронескафом и оружием маячило себе, призывно приманивая и буквально крича, поимей её, как хочешь… но это на крайняк, да и вообще, без взаимного согласия такого лучше не устраивать. Ничего, лететь нам долго и шуры-муры перевести в практическую плоскость время будет. Но проблема не пропала, Мурзилка переросток встала как вкопанная и явно нападать больше не собирается.

Эна: Сброс возвышения.

— Тора, в чём дело? — обратился к ней сразу же, как перешёл на обычный темп жизни.

— Я не успеваю за вами, — грустно ответила она, потупив взор.

— Так я же снизил свою скорость, чтобы бой имел смысл, — ответил ей.

— Это игра в поддавки, а не поединок, — совсем сникнув, ответила она.

— А вот расстраиваться не стоило. На таких скоростях я могу работать меньше пятнадцати секунд, но это никогда не останавливало меня от того, чтобы уклоняться от схватки. Представь себе, что с такими показателями пытаться сражаться с Настей. А такое бывало, пусть она и не применяла против меня ничего смертельного и глобально, но ей две персонификации помогали. Так что представь всю проигрышность моей позиции. Только поцелуй и остановил беспощадную атаку. Так что пользуйся опытом, пока имеешь возможность, — ответил ей, рассмеявшись, не совсем правду, но кому интересны такие мелочи.

— А ты поддашься? — вскинув взгляд, спросила она.

Что-то как-то страшно мне стало, как только подумал о зрителях.

— Давай, давай, не стесняйся! — воскликнула Захарова, подбадривая кэтианку.

— Ой, как миленько будет! — поддержала её Кукушкина-младшая.

— Это при живых-то невестах? — удивилась Воротынская.

— Одна я драку с ним не вывезу, — заметила Иванова.

— Ничего, я и без вас его закопаю, — заверила её Голицына.

— Тётя Любомила, а вы уже губозавертательную машинку приобрели и убедились ли в её полной комплектации, при мне-то на Рэма наезжать? Тора, ты чего телишься, целуй давай, пока Земля ещё целая! — наехала Настя последовательно на свою мать, воспользовавшись ей незнанием, а потом сразу на моего спарринг-партнёра.

Беспредельщица! Как есть беспредельщица! За что и люблю. Только это лишь вызвало смех этих великовозрастных, если что, я этого не говорил и даже в мыслях не думал, невест. А Тора как стояла, так и стояла. Да, если Настя требует шоу, надо его устраивать! Да чтож ты такая деревянная-то? А ещё про кошек говорят, что они как вода. Да блин, при поцелуе она совсем закостенела. Стату́я, понимаешь…

— Да, да, да! — поддерживали нас юные болельщицы.

Со стороны взрослых была гнетущая тишина, не предвещавшая ничего хорошего.

— Вот что с этих балбесов возьмёшь, что хочешь в балаган превратят, и Тора ещё с ними связалась, — проворчала Воротынская.

Остальные её подельницы и потенциальные мои убивцы никак не прокомментировали её высказывание.

— У доброй жены блажен муж, и число лет его удвоится, — выдал в ответ горестно, оторвавшись от Торы.

— Ты что это имеешь в виду⁈ — сразу закусилась она.

— Вот, заметьте, не я это сказал! И как тут опираться на мудрость веков, завещанную нам предками? Где, где она, идеальная жена… Настя, тебе рано, вот вырастешь… — понёс всякую чушь с серьёзным лицом.

— А рёбра сломаю и спрашивать не буду, можно мне уже или подрасти надо, — сурово заметила она в ответ.

— Чего сразу-то⁈ Ведь не убоюся и пожалуюсь Хюго, сама потом оправдывайся, — заявил ей без обиняков правду-матку прямо в глаза.

— А меня-то за что. Я хорошая! Даже с тобой лететь не собираюсь и Тору взять разрешила для утех, а ты… — высказала она мне за страшное предательство.

— Они всегда так? — почему-то удивилась Голицына.

— А, привыкай. Будто лет пятьдесят вместе. А её от его убийства только Хюго и спасает. Где потом такие вкусняшки брать, да ещё и низкокалорийные, дабы не растолстеть и горе заесть. Так что мы скоро тоже будем у своего будущего мужа на крючке, смирись. И тут хоть кичись своей силой, хоть скрывай её, а поделать ничего не сможешь, — ответила ей Воротынская.

— Чё, правда, вкусняшки и при этом низкокалорийные? — не поверила Иванова.

— Вот, её падение только началось, а меня уже подсадили… э-э-э-х, — печально констатировала Милава.

— Ты когда успела⁈ — удивлённо спросила подругу Голицына.

— Думаешь, лучшему аналитику страны… ладно, не смотри на меня так, одному из лучших, сложно было пронюхать про диво дивное и не за тремя морями? А на деле оказалось вещь вообще невозможная… как-то так, — поведала она о своём грехопадении.

— Да, иногда боги спускаются на грешную землю, и нет чтобы встать на защиту нас хороших, они связываются со всякими бабниками, а нам людям потом страдай, — добавила керосину к словам Воротынской уже Захарова.

Вот ведь засранка мелкая. Не человек ей, понимаешь. И что, что с точки зрения генетики и биологии — это так, я-то знаю, что вовсе не так!

— Короче, завязываем поливать меня помоями. Сговор вам не поможет, Хюго на моей стороне. А в целом давайте всё-таки бой проведём, я без возвышения, а Тора без своей убойной кувалды и бронескафчик тоже сбросит, — выдвинул предложение.

А то в этом бабском царстве и сгинуть можно из-за споров на ровном месте, а дело так и не решим. Мне надо понимать, на что способна кэтианка и до какой степени можно на неё надеяться. Я бы Настю тоже взял, но мало ли, она