«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

27 августа 1916 г. Антанту поддержала Румыния, а 6 апреля 1917 г. – США. Всего в Первой мировой войне участвовало 38 государств с населением 1,5 млрд человек (3/4 населения Земли того периода). На военную службу во время этой войны было мобилизовано 74 млн человек, из них в России – 15,8 млн, во Франции – 7,9 млн, в Англии – 5,7 млн, в Германии – 13,2 млн, в Австро-Венгрии – 11,9 млн.

Всеобщая мобилизация в Российской империи была объявлена Николаем II в ночь с 17 на 18 июля 1914 гг. Военный министр В.А. Сухомлинов призывал к ограничению продажи алкогольных напитков в период проведения мобилизации[306]. Советом министров 1 августа 1914 г. было рассмотрено предложение министра внутренних дел и издано постановление, согласно которому запрещались распитие алкоголя «на улицах, дорогах, площадях и в других открытых местах в черте усадебной оседлости селений и в помещениях крестьянского общественного управления», появление в состоянии алкогольного опьянения в общественных местах, хранение крепких алкогольных напитков частными лицами с целью их сбыта, а также торговля спиртными напитками в помещениях, не имеющих на это разрешения[307]. Согласно циркуляру Министерства внутренних дел от 2 августа 1914 г. губернаторам предписывалось издать нормативные акты, запрещающие распитие спиртных напитков в общественных местах, появление в состоянии алкогольного опьянения в публичных местах, хранение крепких алкогольных напитков частным лицам для их сбыта[308]. Следует отметить, что указанные нормативные акты подразумевали ограничительные меры по обороту алкогольной продукции лишь на время мобилизации.

Таким образом, с началом мобилизации на афишных тумбах появились объявления «Воспрещается на время с первого дня мобилизации впредь до особого объявления: 1) продажа или отпуск, под каким бы то ни было видом, спиртных напитков лицами, получившими в установленном порядке разрешения на производство торговли питиями; 2) продажа или отпуск спиртных напитков, как распивочно, так и навынос, в частных местах продажа питей всех категорий и наименований, пивных лавках и буфетах, на станциях железных дорог и при театрах и прочих увеселительных местах, за исключением ресторанов 1-го разряда, клубов и общественных собраний, причем, однако, из сих последних мест продажа навынос не допускается; 3) торговля, всякого рода увеселения и игры: а) в ресторанах 1-го разряда, увеселительных садах, театрах и прочих местах публичных представлений, а также клубах и общественных собраниях – позднее 1 часа пополуночи; б) в ресторанах 2-го разряда – позднее 12 часов вечера, и в) в трактирах 3-го разряда и в заведениях трактирного промысла без крепких напитков – позднее 11 часов вечера. Лица, кои окажутся виновными в неисполнении или нарушении сего обязательного постановления, подвергаются в административном порядке заключению в тюрьме или крепости на три месяца, или аресту на тот же срок, или денежному штрафу до 3000 рублей»[309].

Мобилизация характеризовалась большими масштабами: только в июле – августе по всей империи было призвано из запаса 3 млн 115 тыс. нижних чинов. 21 июля 1914 г. последовал указ Николая II «О призыве на действительную службу ратников ополчения I разряда в некоторых местностях империи». Санкт-Петербург внимательно следил за ходом мобилизации. Управление по воинской повинности МВД 22 июля 1914 г. направило в Департамент полиции просьбу информировать ведомство «о случаях нарушения порядка во время приема запасных на сборных пунктах и при следовании их как на эти пункты, так и в части войск по назначению». Уже через три дня министр внутренних дел получил первые тревожные телеграммы из Уфимской губернии, где в небольшом городе Стерлитамаке скопилось более 10 тыс. запасных. Голодные, поскольку кухню разгромили сразу, а кормовых денег (то есть денег на продовольствие) они не получили, мобилизованные разгромили винный склад, несколько магазинов, ранили надзирателя и его помощника, открыли стрельбу по полицейской страже. Весь город, оставшийся фактически без защиты, замер в ожидании грабежей и поджогов. Городской голова Ростовцев просил Санкт-Петербург срочно «заменить воинского начальника, на которого запасные жестоко озлоблены», разрешить выдать им «кормовые на руки», а также «выслать надлежащую охрану», так как вся воинская команда состояла всего из 20 человек, и офицеров в «помощь воинскому начальнику»[310].

Уфимский губернатор П.П. Башилов в телеграмме от 25 июля также бил тревогу и просил о помощи. Вскоре городской голова Ростовцев сообщил подробности разгрома уездного города: уничтожен казенный винный склад в 1 тыс. ведер, несколько магазинов и торговых заведений (убыток составил 100 тыс. рублей), ограблено несколько квартир. Таким образом, из-за нераспорядительности воинского начальника, Стерлитамак и его 25 тыс. жителей оказался во власти 12 тыс. пьяных голодных мобилизованных на войну мужиков, к которым «примкнул весь местный преступный элемент». Полиция ввиду своей малочисленности не могла противостоять многотысячной толпе. Стерлитамак, «отрезанный на 100 верст от железной дороги, оказался в осадном положении». От имени жителей города, «всегда готовых жертвовать своей жизнью лишь в защиту престола и родины», Ростовцев уже не просил, а умолял министра внутренних дел дать распоряжение «немедленно» выдать «запасным кормовые на руки и срочно отправить» их всех из Стерлитамака. На следующий день глава МВД Н.А. Маклаков отдал такое распоряжение.

Следующая телеграмма о беспорядках была от Пермского губернатора И.Ф. Кошко, в которой он, сообщая о разгроме запасными винных лавок в «разных местах губернии», просил высокое начальство разрешения открыть винные лавки хотя бы «на два часа в день». «Иначе беспорядки будут расти», и дело может дойти до «кровавых столкновений», – предупреждал он. Из Симбирска вице-губернатор А.В. Арапов сообщил о том, что вполне благополучный ход мобилизации был нарушен «буйством запасных чинов» в уездном городе Сенгилее. Дело дошло до того, что местный воинский начальник на сборном пункте приказал открыть огонь, в результате чего пять человек было убито и четверо ранены, в других местах города беспорядки были прекращены без применения стрельбы. Зачинщиков бунта арестовали и заключили в тюрьму. На всякий случай А.В. Арапов направил в Сенгилей для охраны порядка роту солдат. Решительные действия воинского начальника имели успех – вскоре все 1,5 тыс. мобилизованных были отправлены в Симбирск.

Поскольку сведения о беспорядках стали поступать регулярно, то в Управлении по воинской повинности решили сформировать «особое секретное дело», причем информацию эту приказано было «никому не сообщать». Только 28 июля 1914 г. Департамент полиции отправил в МВД 21 копию телеграмм, одну тревожнее другой. География сообщений довольно обширна: Могилев, Минск, Новгород, Витебск, Уфа, Пенза, Саратов, Царицын, Вятка, Тобольск, Ставрополь, Новониколаевск… Донесения губернаторов и жандармских офицеров были похожи на сводки с театров военных действий. Буйство мобилизованных из запаса сопровождалось не только разгромом винных лавок, но и пожарами, стрельбой, избиениями служащих, насилиями в отношении мирного населения и человеческими жертвами. Согласно официальной сводке «О числе лиц, пострадавших во время бывших