Сказы казачьего Яика - Владилен Иванович Машковцев

Даже из этого сухого, не очень полного отчетного перечисления видно, как росла индустриальная мощь Магнитки в годы Великой Отечественной войны. А ведь за этими событиями – судьбы, подвиги, радости, страдания, жизнь и смерть десятков тысяч людей. Поведаем и о них хотя бы немного для примера, для памяти и поклона. Но прежде, не стремясь к описательству, вернемся к монтажу мариупольского стана «4500» через воспоминания Вениамина Эммануиловича Дымшица, который был управляющим трестом «Магнитострой» с 1939 по 1946 год. Часть его мемуаров под названием «Броневой стан» была опубликована в журнале «Новый мир», № 6 в 1985 году, а позднее в прекрасной книжке «Магнитка в солдатской шинели» (Москва). Итак, Магнитострой тех лет главами и душой В.Э. Дымшица:

«Одним из первых решений Государственного Комитета Обороны, принятых в июле 1941 года, предусматривалось создание и развитие танковой промышленности на Урале. Мирный Челябинский тракторный зарод переключился на производство танков. Его предстояло значительно и срочно расширить, перестроить… Производство броневого листа для танков нужно было освоить на Магнитогорском и Нижнетагильском металлургических комбинатах.

Телеграмма в Магнитогорск пришла короткая и ясная: получить эвакуированный мариупольский броневой стан, построить цехи и выпускать танковую броню. Срок тоже был определен четкий – два месяца. Не два года по нормам мирного времени и даже не два квартала, а два месяца.

Вот какую задачу получили магнитогорские строители и металлурги в начале войны, когда враг захватывал наши родные города, рвался к Москве и Ленинграду, когда каждая сводка Совинформбюро терзала сердце.

Стана еще не было, мы его не видели, он где-то еще шел дорогами войны. Прилетела группа проектировщиков во главе с инженером Гипромеза Филатовым.

Где разместить стан? Наркомат черной металлургии понимал, что в такой срок стан никогда, никто и нигде не строил, и прислал четкую директиву – разместить его в готовом здании фасонно-литейного цеха, чтобы сократить сроки строительства. Постройку этого огромного цеха, вернее, целого завода, мы недавно завершили. Он должен был снабжать комбинат стальными поддонами и изложницами для разливки стали, которые до войны магнитогорцы получали главным образом с заводов Украины и Урала.

Строительство фасонно-литейного цеха мы только что закончили, как бы предвидя военную беду. Использование цеха на другие нужды в условиях начавшейся войны магнитогорские металлурги считали большой потерей. Но получить скорее броню было несравнимой по важности задачей. Директор комбината Григорий Иванович Носов послал в наркомат срочное донесение, предложив установить стан на другом месте. Ответ пришел незамедлительно: не согласны, не уложитесь в срок предложенное вами место будет использовано под другое производство.

У строителей были основания возражать: фасонно-литейный цех стоял на скальном грунте – на сплошной и прочной скале. Ее можно только взрывать. Чертежей на стан не было. Если он окажется выше, чем пролет построенного цеха, то для устройства фундаментов под стан надо будет их заглублять. Производить мощные взрывы в готовом здании нельзя, если же делать мелкие, то не известно, в какой срок уложимся. На этом можно потерять не дни, а месяцы. Мы, строители, искали другое решение, и предложили другой вариант.

Я тоже послал телеграмму. И тоже без задержки получил ответ, который навсегда запомнил: в течение пяти дней вы не выполняете важнейшее решение и не приступили к работе, если немедленно не начнете строительство, будете привлечены к ответственности по законам военного времени.

Позвал начальника строительного управления, который за три года построил этот фасонно-литейный цех. Александр Николаевич Смелов много лет проработал на Магнитке. Большой, высокий, крупный человек с хорошим открытым лицом, опытный строитель, сказал ему, что надо делать. А он расплакался, стоит, как окаменелый. Так было. Приказал, чтобы сегодня же начал разбирать сталеплавильные печи, электрооборудование, вспомогательные системы – все, что будет мешать строительству фундаментов и рольгангов после получения чертежей.

И все же я был убежден, что найдено не лучшее решение. Разыскал на одной из строек и связался по телефону с Павлом Александровичем Юдиным – первым заместителем народного комиссара по строительству. Он был на Урале. Павел Александрович решением ГКО был назначен ответственным за весь комплекс предприятий для танкостроения на Урале. Он хорошо знал Магнитку. А еще важнее для меня было то, что П.А. Юдин был строителем, глубоко понимающим дело, прямым и доброжелательным человеком, которому все можно сказать.

Рассказал ему всю ситуацию, включая полученную телеграмму. Рассказал, что строительство в скальном грунте в контурах готовых цехом свяжет нас по рукам и ногам. Оно не даст нам выигрыша во времени, а в этом главное, сделает технически малоуправляемым все строительство. Объяснил, что наше предложение, с которым согласен комбинат и горком партии, построить стан на чистом месте в районе прокатных цехов создаст условия, не сравнимые с принятым решением. У нас будет только одна тяжелая необычная задача – как уложиться в назначенное время, в десять раз меньшее, чем по нормативу, и какие для этого надо найти пути и решения. При этом варианте будет сохранен и фасонно-литейный цех.

Дело заключалось в том, что в это время мы расширяли склад готовой продукции в прокатном цехе. В пролете шириной двадцать четыре метра по одной стороне уже были сделаны бетонные фундаменты, а метров на двести по длине выставлены металлические колонны. Если половину мы демонтируем, поставив их зеркально напротив, то через десять дней получим часть каркаса будущего цеха. Мы соединим его с работающим складом, и в нашем распоряжении окажется пролет с готовым мостовым краном. Тогда мы, строители, будем управлять работой отпущенным нам малым временем, а не они, не случайности – нами. Что касается остальных сооружений, то начнем строить их на свободных площадках.

Павел Александрович сразу понял меня и сказал: “Приказ отменить не могу, но в течение двух дней дам окончательный ответ”. Позвонил Павел Александрович не через два дня, а в ту же ночь. Сказал, что Иван Федорович Тевосян, нарком черной металлургии, дал согласие на предложение строителей. От себя добавил: “А вот теперь, если сорвете срок, отвечать будете по-настоящему”.

Вот с чего началась эта необычная первая весенняя стройка, срок которой был дан не два года, как это полагалось по нормативам в мирное время, а два месяца. Построить требовалось здание броневого стана, который еще не прибыл, а также большой цех термической обработки брони, котельную, газопровод и многочисленные вспомогательные сооружения. На все это еще не было чертежей.

Строительство же – это непрерывный процесс организации. Ведь, как правило, каждый завод, цех, объект разнятся по объему, по составу и последовательности работ, он