Ланкастеры и Йорки. Война Алой и Белой розы - Элисон Уэйр

лондонцев. К тому же он и другие йоркистские лорды развернули широкую пропагандистскую кампанию через своих друзей в Англии. В Ирландии Уорик и Йорк составили манифест, в котором перечислили нанесенные им обиды и оскорбления и свои причины для недовольства, а также свои намерения, и стали распространять его где только могли. В этом манифесте они утверждали, что король по-прежнему полностью полагается на коварных советников, и обличали злодеяния, творимые лордами светскими и духовными. По их мнению, Генрих поставил себя над законом и изгнал из королевства «всякую добродетель и справедливость». В манифесте говорилось, будто советники убедили короля подстрекать коренных ирландцев на мятеж против Йорка; Йорк даже уверял, будто собственными глазами видел письма, в которых Генрих уговаривал их завоевать Ирландию. Далее в манифесте говорилось, что король якобы своими прокламациями гарантировал всем сражавшимся за него жителям Чешира и Ланкашира право взять все, что им заблагорассудится, и «творить бесчинства» на юге, тем самым разжигая неприязнь южан к северянам. Клемент Пастон писал: «Северяне грабят и воруют, им позволено разорить всю эту страну и разжиться чужим имуществом и всяческим добром, и так можно накликать великую беду на юге повсеместно». Это утверждение пропаганды имело такой успех, что от имени королевы и принца Уэльского поспешно были выпущены прокламации, отрицающие подобные обещания, якобы сделанные королем.

Согласно «Хронике Грегори», йоркистские лорды также «разослали во многие города и веси Англии письма о том, как они намереваются искоренить зло, загладить обиды и восполнить утраты, от которых столь страдает королевство; и оттого простой народ Кента и Лондона еще более возлюбил их, а кентское простонародье послало им весть, что готово принять их с радостью и присоединиться к ним в этой попытке восстановить справедливость и что большая часть страны сожалеет о том, что их объявили вне закона и ославили изменниками». На самом деле йоркисты сознательно распускали слухи о том, что король якобы не по своей воле лишил их всех имущественных и гражданских прав и приговорил к смерти в ноябре прошлого года и поэтому его подданные могут не откликаться на разосланный призыв в королевское войско.

Кроме того, они написали открытое письмо архиепископу Кентерберийскому, обвиняя Шрусбери, Уилтшира, Бомонта и других лордов в том, что те не допускают их к королю и настояли на объявлении их вне закона, и утверждая, что они вновь потребуют аудиенции у Генриха, дабы открыть ему глаза на «злодеяния», которыми запятнали себя Шрусбери, Уилтшир, Бомонт и другие. В этом и прочих письмах йоркистские лорды просили помощи и уверяли всех в верности своему сюзерену.

Эта пропаганда была воспринята с благодарностью, ибо простой народ смертельно устал от дурного правления и был более, чем когда-либо, готов поддержать законную оппозицию. Совсем недавно в парламенте высказывалась озабоченность по поводу роста в английском обществе насилия и анархии и не смолкали жалобы на бунты, вымогательство и грабежи, особенно на севере и на юго-западе Англии и в Уэльсе. Когда король повелел разорвать торговые связи с Кале, жители Кента, и без того возмущенные действиями правительства, которое постоянно требовало рекрутов в самое неподходящее время года, принялись открыто роптать. Лишь немногие на юго-востоке готовы были сражаться против своего героя Уорика, которого молва считала защитником угнетенных и поборником прав англичан, страдающих от иноземцев. К церковным дверям, особенно в Лондоне, снова стали тайком прибивать «крамольные листки», авторы которых требовали вернуть Йорка или повторяли прежние слухи о происхождении принца, иногда в форме непристойных стишков.

Король, раз в кои-то веки, не стал безучастно взирать на происходящее. В конце мая его увидели в Ковентри: там он инспектировал строительство оборонительных сооружений. Совет решил избрать его главным военным штабом королевский замок Кенилворт, окруженный глубоким рвом и содержавшийся в идеальном порядке, и Генрих прискакал туда посмотреть, как строятся новые фортификации. Кроме того, он послал за всеми пушками и всем вооружением, хранящимся в лондонском Тауэре; оно составило обоз в сорок повозок; они будут повсюду сопровождать королевское войско в грядущей кампании.

11 июня была издана королевская прокламация, в которой утверждалось, что король по доброй воле согласился объявить йоркистов вне закона, а всем подданным предписывалось повиноваться призыву в королевское войско. Ковентри прислал сорок человек, но король знал, что в прошлом город также присылал людей в армию йоркистов. Он отметил нелюбовь и неверность тамошних граждан и посетовал на их нерасположение и на «непристойные речи, которые ведут они о нашем монаршем звании», а также повелел мэру расследовать подобные случаи и наказать злоумышленников.

Королева и принц пребывали вместе с королем в Ковентри. Эдварда, которому исполнилось шесть с половиной лет, недавно «для обучения всем наукам передали на воспитание мужчинам», предварительно освободив в марте от должности его гувернантку леди Лавелл. Однако главное влияние по-прежнему оказывала и всю жизнь будет оказывать на него королева, именно ее идеалы и ее предрассудки он унаследует.

Король и двор оставались в Ковентри по крайней мере до 26 июня, так как совет, возможно, предполагал, что йоркисты вторгнутся в Англию через земли Уэльса. Однако Йорк предпочел выжидать подходящего момента.

16. Бумажная корона

В июне 1460 года лорд Фоконберг, сэр Джон Динем и сэр Джон Уэнлок, переплыв Ла-Манш, заняли Сэндвич, где разместили большой гарнизон и с помощью сочувственно настроенных горожан подготовили плацдарм для Уорика. Кроме того, Фоконберг взял в плен Осберта Маунтфорта, до сих пор ожидавшего попутного ветра. Теперь путь для йоркистского завоевания Англии был открыт.

26 июня Уорик, Солсбери и Марч высадились в Сэндвиче с двухтысячным войском. Королева направила в Кале флот, чтобы помешать им выйти из гавани, однако ее моряки взбунтовались и пропустили йоркистские корабли, не причинив им вреда. Ланкастерское правительство давно предвидело вторжение противника, но усилия, которые оно предприняло, чтобы воспрепятствовать йоркистам, совершенно не соответствовали масштабам бедствия; даже Бэкингем, занимавший пост коменданта Дуврского замка и смотрителя Пяти Портов, в день высадки врага отсутствовал во вверенной ему местности и, по-видимому, не принял необходимые оборонительные меры.

Уорик вполне осознавал, на какой риск идет. Его земли и основная сфера влияния располагались на севере и западе, и, чтобы достичь их, ему нужно было взять Лондон. К тому же он не был уверен в поддержке вельмож. Однако Уорик пользовался большой любовью на юго-востоке Англии. «Если с лордом Уориком случится недоброе, то всем нам: и вам, и мне, и всем друзьям нашим – придет конец, ведь страна эта погибнет безвозвратно», – писал в эту пору один из корреспондентов Пастонов. Спустя несколько