Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 2. Ольга Константиновна - Татьяна Васильевна Бронзова

– Доверяю, – искренне отвечала подруге Ольга. – Нет-нет. Он здесь абсолютно ни при чем. Я уверена. Карла ограбили какие-то подонки…

– А я почему-то уверена, что эти грабители были еще и националистами, которые каким-то образом прознали, что Карл еврей!

Именно об этом, а не только о погроме на Курфюрстендамм в еврейский Новый год, и вспомнила Лора, когда зашел разговор о ее отъезде из Германии.

– Не переношу подобного отношения к людям, – сказала она. – Уехать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Только этого я и хочу больше всего!

– Лора права. Уж очень сейчас в Германии дурно пахнет, – обнял жену граф Соколовский. – Мы здесь задыхаемся. Когда власть поменяется, вернемся.

После отъезда единственной близкой подруги прошел уже год. Ничего не поменялось в стране с тех пор. Да и поменяется ли вообще? А ведь в Германии действительно «дурно пахнет», как сказал граф, и уж если Лёвушка хочет что-то здесь изменить, то почему бы ему и не помочь в этом?

Глава одиннадцатая

Как и обещал, Лёвушка встретил сестру на выходе из студии. Осень в Берлине выдалась сухой и теплой. На улице смеркалось и вдоль дороги уже зажглись уличные фонари. Ольга сама сидела за рулем своего новенького «ситроена», давно отказавшись от личного шофера. Во-первых, вождение автомобиля входило в моду, во-вторых, зачем платить деньги за то, что можешь делать сама, и, в-третьих, ей это нравилось. Ну а если она ехала куда-либо на прием, то за ней всегда присылали авто с водителем.

Выехав из ворот студии, она сразу увидела брата, стоящего под ярким освещением вывески «Кинокомпания УФА Альфреда Гугенберга». Элегантно одетый, спортивного телосложения, с красивым мужественным лицом, он напоминал ей отца. Вот таким красавцем был когда-то и их папочка. А ведь в детстве Лёвушка лежал с гирями на ногах в кроватке и очень плохо ходил. Кто тогда мог подумать, что из него вырастет такой атлет. Прямо хоть на экран. Красавец!

– Садись, – крикнула она в открытое окно, остановив около брата машину.

– Куда поедем? – устраиваясь рядом с ней на переднем сиденье, спросил он.

– Можем в парк. Тут недалеко.

– Прекрасно.

Ольга нажала на газ, и машина плавно тронулась с места.

– Откуда «ситроен»? – спросил Лёвушка. – Разве у вас продают французские машины?

– Ты прав, сейчас запретили продажу иномарок. Наши власти решили пересадить нас на отечественные машины, подняв тем самым их производство. И, ты знаешь, экономика с приходом Гитлера во власть резко пошла вверх, – продолжала Оля. – Марка укрепилась, безработица почти исчезла… А недавно Гитлер обратился по радио к народу с речью, что он скоро вернет Германии и всю былую мощь, и все былое величие, которыми она обладала до войны. Многие ему верят. Он умеет говорить так убедительно…

– Говорить речи он действительно умеет. Слышал, – согласился с сестрой Лёвушка.

– Уметь-то умеет, но иногда говорит такой бред, – сказала Ольга, внимательно глядя на дорогу. – Вот на прошлой неделе, например, на обеде у Геринга поднял тост за исключительность немецкой нации. «Мы, и только мы, истинные арийцы, имеем право править миром!» Но разве идея править всем миром – это не бред больного человека? Каким образом он хочет завоевать весь этот мир?

– А о чем еще идут разговоры на этих обедах? – спросил Лёвушка, проигнорировав ее вопрос.

– Да частенько о таком, что уши вянут, и не знаешь, как на это реагировать. Вот, например, Гиммлер на своем приеме вдруг заговорил о приобретении для Германии как можно более обширной и свободной территории на Востоке. А напротив него сидела актриса Адель Зандрок. «Где же вы найдете свободную от людей территорию? В пустыню, что ли, хотите нас переселить?» – засмеялась она. «Зачем же в пустыню? – отвечает ей Гиммлер. – Мы расчистим эту территорию от других рас!» – «А куда же вы денете тех, кто жил там ранее?» – удивленно вскрикивает Адель. «Уничтожим! Частично уничтожим, частично превратим в рабов». И так при этом рассмеялся, что стало как-то страшно. А Адель и говорит: «Это неудачная шутка, и я не понимаю, что тут смешного!» – «А почему вы считаете, что это шутка?» – продолжал смеяться Гиммлер.

– А эта ваша Адель – смелая девица!

– Она не девица. Ей уже почти девяносто. Ее в Германии все знают. Когда-то была красавицей, блистала в Бургтеатре в «Даме с камелиями», а теперь уже давно на ролях комических старух. Она ничего не боится. Как-то на приеме в Доме искусств Гитлер вспоминал о ее великом сценическом прошлом и при этом добавил, что в те времена рядом с ней добивались славы также и актеры-евреи, но теперь, мол, такого уже никогда не будет. «Евреям не место на немецкой земле!..» – эмоционально выкрикнул он. «Жаль. Моими лучшими любовниками всегда были евреи, – внезапно поднялась со своего кресла наша старушка и спокойно так добавила: – Я устала, господа. Поеду домой».

– И уехала? – расхохотался Лёвушка.

– Уехала. Она такая.

– Вероятно, после этого ее уже никуда не приглашают?

– Что ты! Приглашают. Она забавная, – продолжала Ольга. – Вот вчера, например, на приеме в честь Муссолини, после ужина приходит в малую гостиную, где сидит дуче с представителями нашего правительства, останавливается около скульптуры голого ребенка и, направив свой лорнет пониже его пупка, громко так произносит: «Да это никак мальчик, если мне еще не изменяет память!» Представляешь, какой был хохот?! Она забавная старушка. Ей многое прощают.

– И впрямь забавная, – отсмеявшись над шуткой актрисы, проговорил Лёвушка. – Кстати, а ты не знаешь, зачем Муссолини приезжал в Берлин?

– Думаю, наладить отношения между правительствами. Зачем же еще?

– Черт его знает… А что он собой представляет как человек?

– Выглядит респектабельным. Образован. Неплохо знает русскую литературу. Во всяком случае, нашего с тобой дядю Антона читал. Кроме того, его ближайшим другом оказался Габриэле д’Аннунцио, последователь эпикуреизма и эротизма в литературе, так что с культурой он крепко повязан.

– Этого д’Аннунцио и Муссолини связывает не только культура. Да будет тебе известно, что твой адепт эпикуреизма и эротизма является одним из лидеров нацистского движения в Италии. Так что они с Муссолини прежде всего друзья по партии.

– Да? Не знала, – удивилась сестра. – А ведь я начинала свою театральную карьеру в Берлине с его пьесы «Мертвый город». Чудная пьеса, чудная роль! Даже в голову не приходило, что д’Аннунцио тоже нацист.

Показались ярко освещенные ворота парка.

– Прогуляемся? – спросила Оля.

– Прогуляемся.

– Тогда я пристрою машину на стоянке.

Несмотря на то что уже была вторая