Воины СВО. Воронежцы. Книга славы и памяти - Михаил Иванович Федоров

за такими охотятся. И машины подрывают, и с помощью боевиков. Всякие провокации друг против друга устраивают, и ты внутри этого котла. К моей базе в Амуде, я семь месяцев пробыл на базе Телль-Тамр, а потом переехал в Амуду. Город Амуда находится рядом с сирийско-турецкой границей, и у меня основная задача ее патрулирование. Вот едешь, там трасса федеральная, а на некоторых участках рядом забор и Турция начинается. И получается, что мы как миротворцы там находимся, а курды от нас хотят как бы большей защиты. Трижды к моей базе местные жители приходили и устраивали митинги. Огромная толпа с лозунгами, с плакатами. Скандируют что-то. Я старался разруливать, потому что могли и камнями обкидать. Оружие ведь не будешь применять против мирных. А если начнут лезть на базу, что ты будешь делать. Разные ситуации…

– А сама база?

– Небольшой бетонный забор и бывшее здание школы… Ну и у меня что, в подчинении тридцать человек. А толпа человек под двести. Женщины, дети. Ну нет, если кто с оружием пытался, то будем тоже применять. А это повлечет…

Капитан Алексей в Сирии

– Трудно сказать. Толпа – страшное дело. Вот нашего посланника Грибоедова в Персии со всей русской миссией растерзали…

– Там дипломатия очень важна.

– А как говорить? Местный язык надо знать…

– У меня переводчик был. Наш военнослужащий. На каждой базе обязательно есть переводчик. Хотя и у курдов тоже переводчики. Кроме того, много русскоязычных среди сирийцев, среди курдов. И там у курдов очень жестко. Очень жестко контролируют, чтобы мы за периметр своей базы не выходили. Без согласования с ними мы выйти не могли. Вот патрулирование, к нам по компьютеру приходит задача: завтра провести патрулирование. Мы вечером с курдами должны согласовать, что будем делать завтра. Потому что либо они дают машину сопровождения, либо в нашей машине едут. Они контролируют, чтобы мы лишнего ничего не сделали, ну и как бы за нашу безопасность отвечают. А скорее всего, чтобы мы лишнего чего не сделали. Год мы там находимся, и в сентябре 2022 года мы оттуда вылетаем. Передали участок другому батальону.

– Там платили больше? Ведь за границей…

– Нам платили российскими рублями и долларами. Там расчеты только долларами. И суточные. 1/3 часть тебе долларами отдают, а 2/3 переводят в российские рубли, и они уходят тебе на карту. А здесь доллары дают, чтобы ты их поменял на сирийские лиры и чтобы мог себе что-то купить…

– В магазине…

– Там магазинчики есть, но нас туда особо не пускали. Кого-то одного отправляли, потому что всех курды не пустят. Ему список, и он шел покупал на всех. В магазин, на рынок…

– А подготовка питания…

– У нас повара свои.

Джанкой – Кременная

– И вот домой…

Майор Алексей:

– Да, мы прилетели в Сирию в конце сентября, там оставалась неделя плюс-минус. В день нашего вылета объявили мобилизацию.

Вспомнил вчерашние 14 июня 2024 года новости, когда Путин сказал, что на СВО почти 700 тысяч военнослужащих. Эта цифра немного успокаивала, ВСУ противостояли внушительные войска.

Алексей:

– В день вылета объявляют мобилизацию. Мы прилетаем, часть офицеров и сержантов задействована для обучения мобилизованных, мы пока оружие сдаем. Приводим себя в порядок. И нам дают месяц отпуска с 1 по 30 октября 2022 года. Я съездил в Воронеж, еще куда-то и 1 ноября вышел на службу. Я начальник штаба. Доукомплектовываем батальон. Батальон проходит боевое слаживание. И 13 ноября мы вылетаем на аэродром Джанкой с Иваново. А техника в эшелоне ушла раньше с замом по вооружению. В Джанкое приземлились, выгрузились. Совершили марш в Херсонскую область. На тот момент наш полк уже вышел и дивизия находилась в резерве главнокомандующего группировкой. То есть мы приехали и начали заниматься боевой подготовкой. Весь ноябрь и весь декабрь мы провели в занятиях.

– А Балаклея, Изюм, – вспомнил я отход наших войск.

– Это до нашего прибытия… Наступает новый 2023 год. Нас командир дивизии собрал всех, поздравил, что-то неопределенно сказал. 1 января 2023 года наступает, нас с комбатом вызывает: срочно готовить войска к погрузке, на Кременную. Потому что на тот момент обстановка там была швах. ВСУ практически подошли к Кременной. 2 января я уже возглавил колонну, мобильную технику собрал. И пошел на Кременную через Мелитополь, через Мариуполь, через Саур-Могилу.

– Как вам Мелитополь?

– Я шел по объездным дорогам, в город не въезжал. Саур-Могилу видел только издалека. Ночью светится. Хотел зайти, но сами понимаете, не до этого было. Мариуполь весь разбитый – шли по нему. И Азовсталь видел, и драмтеатр разбитый. Город в плачевном состоянии. На окраинах начали строить, но было плачевное зрелище. Люди на нас смотрели без радости. Колонна шла, и я не видел, чтобы улыбки, руками махали. Это не Крым 2014 года. За несколько ночёвок – первую организовал в Бердянске, нашел местечко; второе местечко – не доезжая до Саур-Могилы, и на третьи сутки я утром подошел к Луганску. Мы убыли с командиром дивизии рекогносцировку проводить. Батальон еще шел эшелоном. На Донбасс заходили снова с территории России. Я поехал в Кременную. Приехал, там канонада идет. За ночь мы с командирами прошли, где батальоны должны стать в оборону. Где мой батальон. Всё, мой батальон прибыл. Разгрузили технику и бегом-бегом, быстро смотр провели, и на линию. Это 6 января. Там снега, и мороз хороший, я вывел подразделения и мы там стали в Серебрянском лесничестве. Торский выступ. Справа от нас Торский выступ, дорога из Торского на Кременную и часть этой дороги. «Десятка». Так роща называется. Если на нее смотреть из космоса, она цифрой «10». И вот в этой роще весь январь мы провели в обороне. Мы прибыли, до нас стояли «Барсы». У них слабое отношение к обороне. Там ни количества блиндажей не было, ни – окопов.

Вспомнил, как мне рассказывали, что не хватало наших войск, почему и оборона была растянутая.

Майор Алексей:

– То есть что-то было. Но в целом батальон в обороне стоять не мог. И даже я не знал, куда с комбатом идти. Сейчас приедет комбат, а куда нам с ним идти, у нас ни блиндажа, ничего нет. Стал ходить по лесу искать, нашел какой-то полублиндаж, там один накат бревен был. Решили: здесь. Печку поставили. Но морозы жахали серьезные. Я помню, до утра мы с комбатом просидели около этой печки, потому что мороз жахнул такой, что