Победители и побежденные. Полководцы СССР и Германии. 1941-1945 - Алекс Бертран Громов

«Наши атакующие пехотные дивизии столкнулись с искусно и ожесточенно сражающимся противником, – констатировал Адам. – Он сразу понял, какой опасностью грозили ему немецкие танки, и организовал ожесточенные контратаки против танковых корпусов, которые сражались, имея в тылу Дон… Однако частям Красной армии удалось прорвать окружение и переправиться на восточный берег Дона».

После четырех дней непрерывных сражений в Германии было объявлено о победе вермахта в этих боях. Но по свидетельству все того же Адама, «…нам пришлось дорого заплатить за нее как людьми, так и техникой… А главное – Красная армия выиграла драгоценное время для создания фронта обороны между Волгой и Доном, на подступах к Сталинграду». Удалось задержать продвижение 4-й танковой армии, которая 1 августа прорвалась из района Цимлянской через калмыцкую степь к южным подступам Сталинграда. 12 августа 6-я армия вынуждена была передать на усиление 4-й танковой армии 24-ю танковую и 297-ю пехотную дивизии.

И тут оказалось, что, несмотря на острую необходимость быстро развить достигнутый успех, 6-я армия не способна к немедленному продолжению наступления. Требовалась перегруппировка, восполнение потерь оружия и техники, подвоз боеприпасов.

Чтобы прорвать советскую оборону вдоль Дона, немцам пришлось использовать, помимо своей 2-й армии, армии своих итальянских, венгерских и румынских союзников. 6-я армия была всего лишь в нескольких десятках километров от Сталинграда, и 4-я танковая, находясь на юге от него, повернула на север, чтобы содействовать в штурме города.

«При наступлении 6-й армии к Волге кровь немецких солдат лилась рекой, – писал Адам, занимавшийся в те дни решением проблем с подкреплениями и пополнением. – Во время моих поездок в вездеходе я постоянно встречал отставших солдат, которые после тяжелых боев разыскивали свои части. Особенно запомнились мне двое, участвовавшие в сражении под Калачом. Они служили в той дивизии, куда я направлялся. Я взял их в свою машину.

Сидевший за моей спиной ефрейтор, еще находясь под свежим впечатлением пережитых боев, рассказывал:

– В таком пекле даже здесь, на Востоке, мне еще не приходилось бывать. Задал нам Иван жару, у нас только искры из глаз сыпались. Счастье еще, что наши окопы глубокие, иначе от нас ничего бы не осталось. Артиллерия у русских знатная. Отлично работает – что ни выстрел, то прямое попадание в наши позиции. А мы только жмемся да поглубже в дерьмо зарываемся. Много наших от их артиллерии пострадало. А самое большое проклятие – «катюши». Где они тюкнут, там человек и охнуть не успеет».

Адам тщетно пытался убедить, по поручению Паулюса, и штабных, и высшее армейское руководство в необходимости срочно доставить пополнение в части 6-й армии:

– Как можно взять крупный город, занимающий территорию примерно в 300 квадратных километров, если боевая численность роты 30–40 человек? Исходя из нашего последнего опыта в большой излучине Дона, надо ожидать, что противник будет защищать каждый дом, каждый камень.

– Вы знаете, как обстоят у нас дела, и поверьте, я охотно вам бы помог, – слышал он в ответ. – К сожалению, однако, все действительно так и есть, как сообщили вам начальники тыловых управлений. Новое пополнение призывников пройдет подготовку только к концу года. До января 1943 года нечего и рассчитывать на пополнение пехотных полков.

«Я был в ужасе, – признавался Адам. – Ведь наступление на Сталинград должно начаться сейчас, а не в январе 1943 года! Что же с нами будет, если боевая численность наших частей не достигает даже половины?»

Вернувшись к Паулюсу, адъютант доложил о тщетности своих усилий.

– Ах вот оно как! Я, стало быть, должен брать Сталинград измотанными дивизиями…

Адам попытался внести немного оптимизма:

– Мюллер Гиллебранд заверил меня, что прибывающие маршевые роты будут направляться преимущественно в нашу армию. Конечно, этого мало. Но надо полагать, Главное командование сухопутных сил позаботится хотя бы о том, чтобы сменить наши обескровленные дивизии, если нет достаточного пополнения.

– Нет, Адам, это нереально, – вздохнул Паулюс. – Откуда возьмутся эти дивизии? Мы ведь уже не раз толковали о резервах. Гитлер и знать об этом не хочет. По-видимому, план этого наступления уже в своей основе был плодом легкомыслия…

Великая битва у Волги

Тем не менее решающее наступление началось. 19 августа 6-й армии был отдан соответствующий приказ. В тот день Адам впервые в полной мере осознал масштабы предстоящей операции, когда явился с докладом к начальнику штаба генерал-майору Шмидту: «В его кабинете висели сильно увеличенные аэрофотоснимки Сталинграда. Сейчас я впервые получил ясное представление об этом городе, который обозначался на наших картах маленьким кружком. Он занимал на западном берегу Волги полосу шириной от 4 до 7 километров, а длиной свыше 60 километров. Я и не представлял себе, что этот город таких исполинских размеров».

Согласно разработанному Паулюсом плану наступления, следовало создать по обе стороны Вертячего плацдарм на восточном берегу Дона силами LI армейского корпуса, а также 295-й и 76-й пехотных дивизий, чтобы с этого плацдарма XIV танковый корпус мог выйти на Волгу к северу от Сталинграда. После прорыва оборонительной линии Красной армии LI армейский корпус должен был взять на себя обеспечение правого, а VIII армейский корпус – левого фланга танков, наступающих к Волге. XI армейскому корпусу надлежало оставаться для обеспечения флангов в излучине Дона между Мало-Клетским и Клетской; XXIV танковый корпус, у которого забрали 24-ю танковую и 297-ю пехотную дивизии, располагавший сейчас только 71-й пехотной дивизией, должен был создать силами этой дивизии плацдарм у Калача и оттуда наступать на восток.

10 сентября немецким подразделениям удалось достичь западной окраины Сталинграда. Начались бои за каждый дом, вернее, за то, что от него осталось… В это время к Паулюсу прибыл некий полковник, представившийся в качестве новоназначенного коменданта Сталинграда и желавший приступить к своим обязанностям. Адам посоветовал тому запастись терпением, поскольку дальше окраины продвинуться пока так и не получилось. Паулюс и начальник штаба Шмидт, узнав о госте, который вдобавок привез с собой всех сотрудников аппарата, вознегодовали: «На что нам здесь эти люди? Комендант города, который еще не взят! Это же просто нелепо!».

Однако на самом деле Паулюс и его окружение все же были еще уверены в успехе, быть может, не стремительном, но неизбежном. Адъютант Адам получил отпуск для лечения и отправился в Германию, будучи, по его словам, уверен, что Сталинград будет взят до его возвращения. Однако, вернувшись из санатория через пять недель, он был неприятно удивлен, обнаружив штаб своего шефа на прежнем месте, а войска – еще более измотанными в ходе непрерывных боев. «За три года войны я еще не сталкивался с