Жемчужина - Полевка

не расслышал, как Томо заговорил о нем. После слов режиссера о молодом и талантливом композиторе раздались восторженные аплодисменты, а Кайри прошипел Остину, чтобы тот оставил Эмиля в покое. После этого альфа встал и, буквально выдернув омегу с места, стал энергично подталкивать его в сторону сцены, не забывая довольно улыбаться при этом.

Эмиль проскользнул мимо растерянного Тайсона и сразу попал в объятия Анджея, а следом - в медвежьи тиски деда. Один с удовольствием прижал внука и поцеловал в румяную щечку. Потом лучась самодовольством, поправил на омеге плед фамильной расцветки и выпустил Эмиля из рук. Тот с растерянным видом поднялся на сцену и обомлел. Столько людей в зале хлопали ЕМУ? Вскоре аплодисменты переросли в овации, люди вставали со своих мест, раздавались крики «Браво!». Эмиль совершенно растерялся. Хорошо, что Томо пришел ему на выручку. Он его приобнял за плечи и вывел на середину сцены. Откуда-то из-за кулис вынесли громадный букет. А Томо все это время рассказывал, какой он гениальный и талантливый омега, и что без его волшебной музыки фильм не получился бы таким запоминающимся и волнующим. Эмиль завороженно слушал Маримото и удивлялся, неужели и это все о нем? А потом вдруг засмущался и начал взволнованно вырываться из объятий режиссера.

- Ох, нет! Это все не совсем так! Это не только моя заслуга! - зал заинтересованно замер в ожидании скандала или пикантных подробностей. Но Эмиль нашел взглядом Усаги и позвал его к себе на сцену. - Моя была только идея, но вот обработка и запись целиком и полностью заслуга этого замечательного человека!

Томо Маримото засиял довольной улыбкой, словно омега своим поступком оправдал его чаяния. На сцену вышел растерянный Усаги, который, похоже, совсем не ожидал, что о нем вспомнят на премьере. Обычно композиторы ревниво относились к личным заслугам, и если упоминали об оркестровке, то только вскользь и свысока как о пустяке, не заслуживающем особого внимания.

- Это по праву ваш букет! - Эмиль передал шикарный букет Усаги. Тот попытался отказаться, но Эмиль настаивал. - Нет, нет, ваша работа безупречна и великолепна! У меня никогда бы так не вышло! Я так вам благодарен, что вы открыли мою музыку для людей и бесконечно счастлив услышать ее в столь совершенном исполнении! Браво, маэстро! - он отступил на шаг и присоединился к аплодисментам зала.

Усаги расплакался, а Эмиль растерялся. Он не ожидал такой реакции от всегда невозмутимого дирижера. Тот опять попытался вручить букет Эмилю, что-то лопоча и кланяясь, но омега был непреклонен.

- Нет, нет, маэстро, поверьте, в моей душе сейчас букет ВО-ОТ такого размера! - Эмиль развел руки в стороны, как это делают маленькие дети, когда хотят показать родителям, что такое очень-очень много, так много, что «прямо до неба». - Благодарю вас за это.

Зрители опять разразились овациями. Эмиль попытался незаметно улизнуть со сцены, но у него ничего не получилось. Зрители восторженно хлопали им, пожалуй, больше, чем актерам, сыгравшим главные роли. Смущенному Эмилю казалось, что это все длится просто бесконечно, но вскоре ему все же удалось вернуться обратно на свое место. Он опять попал в объятия деда, а потом в цепкие лапки Остина, который начал выпытывать у Эмиля, делал ли тот оркестровки для камерных ансамблей? И если делал, то для каких именно инструментов, и на чем предпочитает играть сам автор?

У Эмиля вдруг возникло чувство, будто его снова атаковал ручной хорек. Однажды к ним в дом пришел папин знакомый с необычным ручным питомцем. Этот хорек почему-то воспылал к Эмилю любовью и целый вечер висел на нем, как горжетка. Он умудрялся и лизать его, и покусывать уши, и ревниво смотреть, чтобы омега не разговаривал с другими. Он требовал к себе полного и безраздельного внимания. Ему хотелось, чтобы Эмиль гладил его, не переставая, и ни с кем другим не общался.

Когда поздравление закончилось, Остин подхватил Эмиля за локоть и решительно приклеился к его боку. Тайсону ничего другого не оставалось, как идти рядом, недовольно зыркая на Кайри, как на виновника того, что этот мелкий выскочка теперь полностью завладел вниманием Эмиля. Усаги нашел их и пригласил на вечеринку в загородном клубе. Но Эмиль представил, как Остин весь вечер будет отгонять от него других, всякое желание веселиться сразу же пропало. Он осторожно отказался, сославшись на усталость и головную боль.

Один сразу же решительно подхватил внука за вторую руку и сказал, что сам отвезет его домой. Остин посоветовал обязательно выпить ромашкового чая и сделать расслабляющий массаж шеи. Он сразу же сообщил, что в совершенстве умеет делать массаж и непременно поможет Эмилю расслабиться. Тому ничего не оставалось, как только слабо кивнуть головой. Дед сразу погрузил обоих омег в свое авто и повез их в военный городок.

Появление Одина вызвало переполох в военном городке. Дети первыми стали собираться у едва остановившейся машины. Вскоре к ним присоединились и соседи. К удивлению Эмиля, дед знал по именам не только своих младших офицеров, но и их супругов и детей. Все сразу обратили внимание на одинаковую расцветку килта Одина и пледа Эмиля. А фамильная брошь лэрдов клана, поблескивавшая на плече омеги, сразу рассеяла все сомнения в их родстве с альфой.

Один сразу же включился в организацию вечеринки. Но каково было его удивление, когда, выйдя на задний двор, он увидел Кайри и Тайсона, вцепившихся друг другу в лацканы вечерних смокингов. Похоже, обоим альфам пришла в голову одна и та же «счастливая мысль», и они пробрались к Эмилю через дверь внутреннего двора, где встретились и опять не смогли разойтись миром. Дед расцепил их, как шкодливых щенков, и велел убираться из военного городка. Еще и попенял, что такие взрослые альфы ведут себя, как дети, которых надо призывать к порядку. Он им разве лишь только пальцем не погрозил, как несмышленым малышам, и, напоследок сурово сдвинув брови, велел держаться подальше от Эмиля, пока не разберутся друг с другом.

Эмиль стоял на пороге и не знал, плакать ему или смеяться. Дед очень кратко и доходчиво разъяснил альфам самое заветное желание внука. По связи Эмиль чувствовал раздражение и злость, которые у них сменялись волнами. Омегу же от таких непривычных для него эмоций просто штормило. Он чувствовал себя маленькой лодочкой во власти океанских волн и понимал, что грести во время шторма просто бесполезно. Ему оставалось только терпеливо ждать, пока волны перестанут биться, захлестывая друг друга, и успокоятся.

Во