Либежгора - Рустам Разуванов

я рассказываю. Я просто говорил каким-то людям о том, что еще недавно стояло у меня перед глазами. То, что я слышал, и то, что я чувствовал. И как это звучало, нужно ли это вообще произносить вслух – обо всем этом я думать не мог. Перед глазами все еще был дым и люди в белых накидках.

– Это тебе, видать, со сна привиделось. Понятное дело, еще сон смотрел, а тут такое началось, вот и привиделось. – Николай Васильевич произнес это как можно громче, словно обращаясь к толпе.

– Это не все.

– А что еще?

– Я, когда дверь открывать пытался, меня кто-то… Со спины к полу тянуть начал, за собой, назад.

– Батюшки…

Кто-то из стариков в толпе начал креститься. Кто-то просто стоял с задумчивым видом и молчал. Пожарные, как и участковый, видимо, пытались все осмыслить и понять, что из этого может быть правдой и какое этому может быть объяснение.

– Слушай, парень, а бабушка твоя в этот момент где была? – спросил участковый.

– Сзади меня лежала.

– Лежала?

– Да, я ее тащил за собой до порога.

– Ну, вот все и сходится. Это, скорее всего, она тебя… Пыталась подняться, может быть. А в дыму ничего неясно, непонятно, вот и мерещится всякое, да тем более только после сна.

– Да-да, точно, так и было, привиделось ему, а то тут непонятно, что и думать.

– Да, она тянула его, бабка, точно.

– И что написать мне теперь?

– Не знаю. Все-таки поджог ведь, получается?

– Но ведь злонамеренного-то вредительства нет?

– Вообще, я как есть напишу, а по существу если, бабушку-то вам в нужное место отправить надо. Там за ними и следят, и лечат. А тут угроза. Опасность для общественности. Мало ли что такому человеку в голову придет? Так ведь и убить может.

– Да ну, вы что, она у нас тихая!

– Как – убить? Да что вы такое говорите-то?

– Ну, положим, как есть, так и говорю. Если бы не удачное стечение обстоятельств, то уже могло бы что случиться.

– Да ведь она же старенькая, она болеет. Она не может зла желать.

– Зла-то не может, а вот случиться такое может. Потому как человек не в себе. Вот уже что случилось, а вы знаете, как деревенские пожары опасны? Не мне вам объяснять. Весь колхоз погореть может из-за одной вот такой чудной выходки.

– И что же делать?

– Понятно что. Я в протоколе как есть напишу. Но вам бабушку лучше в больничку положить. Дело заведется, а потом вы просто справочку принесете, что она болеет и в специальном месте-то содержится, и все! И дело закрыто. А так… А так непонятно, что и будет. Поджог ведь, получается.

Мы стояли все вместе: моя родня, напротив нас Николай Васильевич, мужчины в пожарной форме и участковый. Нас окружил люд почти со всей деревни. А бабушка тем временем, все еще не приходя в себя, лежала на подстилке и разводила руками, словно пытаясь отпихиваться от кого-то. Тетя Вера сидела рядом с ней и тихо плакала, пытаясь успокоить бабушку.

– Пусти… Не то, не туда. Надо идти, зовут, что сил никаких нет… Покоя не будет… Не будет… Нет покоя. Нет. Не отпустят… Изведут…

Глава 44. Врачи и бабушка

Под давлением общественности, ну и, разумеется, из-за собственных страхов мама, тетя Таня и тетя Вера все же решили согласиться с тем, чтобы Николай Васильевич вызвал скорую помощь для бабушки. Объяснив причину вызова, он получил ответ, что в течение трех часов помощь вместе с врачом и санитарами прибудет на место. Мы в это время осматривали обгоревший изнутри дом и решали, как нам поступить. Ночевать в полуобгоревшем доме не хотелось, мерзнуть на веранде тоже. Предстояло ехать в Тихвин, либо на ночном автобусе, либо ранним утром, что означало, что мы все-таки еще переночуем. В темноте осенью идти до автобусной станции никто не хотел. Идти ночевать к соседке бабе Нине мы тоже не хотели. Пока продолжался спор о том, как правильно поступить, я стоял на улице и караулил карету скорой. Как только она заедет в деревню, я должен был выбежать на дорогу и помахать им рукой, указывая, возле какого именно дома их ждут. Толпа постепенно начала рассасываться, и я увидел, как в толпе все это время стояли ребята. Маша, Даня, Степа и Лена. Все они были напуганы происходящим. Во всяком случае, так мне показалось, ведь мы все впервые видели пожар собственными глазами. Точнее, несостоявшийся пожар. Дома и раньше, конечно, горели в деревне. Но самый последний пожар случился, когда нам было по пять-шесть лет, и мы, естественно, ничего об этом уже не помнили. А тут такое на глазах. Паника, дом в дыму, люди в дыму, все кашляют и задыхаются, сумасшедшая старушка, кто-то бежит вовнутрь, чтобы потушить очаг, вываливается и тоже еле держится на ногах. Должно быть, все это выглядит со стороны впечатляюще. Не знаю, я ничего не помню. У меня до сих пор не образовалось четкой разницы между тем, что я видел во сне и в реальности. Ребята все еще стояли неподалеку. Они смотрели на меня все это время. Наверное, теперь я для них был окончательно поехавшим парнем. А может, им было меня жалко. Я не знаю, мне было все равно. Они побоялись подойти ко мне и просто смотрели на меня. Я тоже. Почувствовав, что еще пару секунд – и ко мне все же решится подойти Лена, я развернулся и мигом проскользнул на крыльцо. Мне не хотелось больше ни с кем общаться. Я не был обижен – мне было страшно. Если они и сейчас начнут надо мной смеяться, я просто этого не выдержу. Когда я зашел в дом, в котором стоял резкий запах гари, Таня позвала меня умываться. Только сейчас я заметил, что мы все были чумазыми и в испачканной одежде. Мама и Вера еще не сильно, а вот Таня больше всех. Она приготовила для меня целый рукомойник теплой воды с мылом и полотенцем. Когда я взглянул в зеркало, то понял, что больше всех измазан был я. Просто черт какой-то с Либежгоры. Неудивительно, что ребята боялись ко мне подойти. Остальные ведь тоже, наверное, были измазаны, кто забегал в дом. А кто именно забегал к нам в дом, пытаясь побороть огонь? Сколько я ни силился, я не мог вспомнить. Ничего, абсолютно ничего. Пока я умывался, родня начала меня хвалить. Это было странное чувство, от которого