Записки психиатра. История моей болезни - Виктор Хрисанфович Кандинский

обыкновенно только тогда причисляются к области душевной патологии, когда душевное расстройство является в слишком резкой форме, когда двигающая идея или чувство слишком нелепы, слишком далеки от нормы, или когда психическое расстройство сопровождается резкими телесными симптомами. Но степени душевного расстройства бесчисленны, и строго разграничить явления патологические и физиологические невозможно. Заметим, что мы употребляем термин «душевное расстройство» вовсе не в том смысле, в каком обыкновенно употребляют выражение «сумасшествие». Всякое нарушение гармонии в душевной сфере, всякий случай непомерной деятельности одних сторон психической жизни в ущерб другим может быть назван душевным расстройством. Потому-то в действительности ни для отдельного индивидуума, ни для целого общества не существует резкой границы между нормальным и болезненным душевным состоянием. Мы надеемся показать, что корень душевных эпидемий заключается в самой психической организации человека, и что обыденные проявления нервно-психического контагия и поражающие примеры средневековой демономании или мании плясок связаны цепью посредствующих градаций.

При рассмотрении фактов нервно-психической заразительности, естественно, является такого рода вопрос. Человек есть существо, одаренное разумом и свободной волей; как же согласить это с фактами слепого неразумия масс, когда тысячи людей бросаются по одному и тому же пути, часто ведущему к гибели, не рассуждая, не думая, как будто увлекаемые какой-то роковой силой?

Конечно, человек одарен и разумом и волей. Но разум и воля не суть какие-либо особые и постоянные силы или сущности, а просто – известные формы душевной жизни. Психическая деятельность может совершаться, и действительно совершается в значительнейшей мере – вне этих форм.

Область воли есть область действия. Только в действиях, в поступках человека проявляется его свободная воля, «свободная» – в том смысле, что человек сознает в себе возможность выбора того или другого рода действий. Воля поэтому тесно связана с рассудком, и всякий акт воли, в тесном смысле, необходимо предполагает рассуждение или размышление.

Но огромный ряд движений и действий человека совершается не только без участия воли, но даже бессознательно. И при сознательных действиях воля в тесном смысле (т. е. размышление, сознательный выбор того или другого действия) очень часто вовсе не участвует. Так, человек, всецело порабощенный страстью, действует не только независимо от своей воли, но иногда даже наперекор ей.

Непроизвольные психические акты, как сознательные, так и бессознательные, дают нам ключ к пониманию явлений нервно-психической контагиозности. Мы должны остановиться на рассмотрении этих актов, потому что они играют первую роль в душевных эпидемиях, а также и потому, что самый факт нервно-психической заразительности нельзя понять без знания некоторых психологических данных.

Простейший вид бессознательного, а следовательно, и непроизвольного движения представляет обыкновенный спинномозговой рефлекс, т. е. мышечное сокращение, непосредственно обусловленное внешним раздражением. Если щипнуть лапку у лягушки, у которой предварительно отрезана голова, то лягушка отдергивает лапку; это происходит не потому, чтобы лягушке было больно, – при отсутствии головного мозга не может быть и речи о каком-либо ощущении, но в силу того основного принципа нервного механизма, что раздражение чувствующего нерва, через посредство центральных нервных клеток, непременно отразится на соответствующем двигательном нерве и обусловит так называемое рефлективное (отраженное) движение. Рефлективный акт спинного мозга не только непроизволен, но может даже быть бессознательным. Воля и сознание составляют деятельность высших центров головного мозга, спинномозговой же рефлекс в наиболее чистой форме происходит у обезглавленного животного.

Деятельность спинного мозга не ограничивается такими простыми рефлексами. Спинной мозг есть также центр многих сложных, так называемых координированных движений. Если мы возьмем обезглавленную лягушку и помажем нижнюю часть ее задней лапки кислотой, то лягушка сгибает ногу так, чтобы вытереть лапку о верхнюю часть ноги; если этот маневр ей не удается, то она стирает кислоту лапкой другой ноги. Здесь лягушка непроизвольно и бессознательно производит движение, по-видимому, вполне имеющее характер целесообразности. Новорожденный анэнцефалический (т. е. лишенный головного мозга) урод может не только двигать руками и ногами, но способен также кричать и сосать. Сосание же есть движение сложное, где нужно привести в действие целый ряд мышц и притом в известном порядке и с известной силой. Видимая целесообразность движений в том и другом случае объясняется довольно просто. Ребенок уже родится со спинным мозгом, в котором отдельные движения акта сосания или кричания «сочетанны» между собой в известном систематическом порядке, так что без всякого участия сознания и воли, единственно под влиянием чувственного раздражения происходит весь этот ряд сочетанных движений с механической правильностью. Точно так же и в раньше приведенном примере обезглавленной лягушки – по-видимому, целесообразное движение происходит только потому, что отдельные движения, из которых состоит этот сложный двигательный акт, были уже раньше координированы в спинном мозге лягушки, вследствие чего под влиянием внешнего раздражения и может совершиться сложный (координированный) двигательный акт.

Далее – есть целый ряд сложных движений, которым должно научиться с большим трудом при полном сознании и усилиях воли. Но когда человек научился этим движениям, он может выполнять их машинально, без всякого участия сознания и воли. Возьмем, напр., акт ходьбы; это – сложное движение, в котором участвует множество мышц; при этом мышцы эти должны быть приведены в действие в известном порядке и с определенной силой. Ребенок, имеющий достаточно силы в мышцах, при всех усилиях воли не будет в состоянии ходить до тех пор, пока не приучит свой спинной мозг управлять мышцами именно таким образом, как это нужно для хождения. Когда же спинной мозг приспособится к выполнению координированных движений акта ходьбы, то этот акт начинает совершаться с механической правильностью. Все участие головного мозга с его сознанием ограничивается только тем, что головной мозг отдает спинному предписание, чтобы движение было произведено; само же выполнение этого сложного двигательного акта принадлежит всецело спинному мозгу. Но иногда спинной мозг, не дожидаясь предписания свыше, начинает действовать по собственной инициативе и тогда координированное движение произойдет не только непроизвольно, но и бессознательно. Так, лунатики и известного рода эпилептики (при так называемом petit mal) при отсутствии сознания могут ходить или совершать привычную механическую работу. Такого рода движения и действия, не требующие необходимо участия сознания и воли, называются автоматическими, потому что при этом человек двигается подобно заведенному автомату.

В акте ходьбы мы имеем пример сложного автоматического движения, зависящего от спинного мозга. Мы сейчас увидим, что и деятельность головного мозга значительнейшей частью тоже автоматична.

В головном мозге анатомически и физиологически отделены две инстанции. Высшей инстанции, представляемой корковым веществом больших мозговых полушарий, принадлежат высшие душевные отправления – сознательное ощущение и мышление, чувство, воля. Низшая инстанция – узлы на основании большого мозга и частью в продолговатом мозге – заключает в себе центры органов