Советская ведомственность - Коллектив авторов

садов Свердловской железной дороги в связи с наличием у них независимой системы распределения кадров педагогов, повышения их квалификации (проведения самостоятельных методических совещаний и педагогических чтений) и ориентацией на обучение детей железнодорожников. Последнее обстоятельство было важным в практике повседневной работы детских дошкольных учреждений железной дороги. Учителя и воспитатели образовательных организаций МПС из‑за территориальной удаленности управлявших ими отделов учебных заведений обладали также большей самостоятельностью и свободой в профессиональной деятельности. Эти ведомственные границы (железнодорожные/городские учебные заведения) отчасти осознавались и с другой стороны, то есть городскими школами Министерства просвещения, в первую очередь в тех случаях, когда железнодорожные станции располагались относительно недалеко от развитой сети образовательных организаций основного министерства. Причем отдельные работники общеобразовательных школ г. Сургута в конце рассматриваемого периода ощущали свое превосходство перед коллегами из железнодорожной школы.

Вместе с тем данные факторы (территориальный и экономический), способствовавшие созданию ведомственных учебных заведений МПС, не были постоянными. По мере развития городов и иных населенных пунктов в Советском Союзе две системы образования нередко вступали в соприкосновение, вследствие чего между ними неоднократно происходил обмен активами – учащимися, учителями и школьными помещениями в соответствии с ведомственными интересами, а также с принципом целесообразности (обмен школами для удобства управления ими), где МПС предпочитало отказываться от руководства непрофильными структурами там, где имелась такая возможность. Поэтому к образовательным организациям, находившимся на балансе Министерства путей сообщения, вполне оправданно применять термин «вынужденная ведомственность», а основным принципом функционирования такой сети был принцип целесообразности.

Отсутствию строгих ведомственных границ учебных заведений двух министерств способствовало единство выполняемых задач по образованию и воспитанию подрастающего поколения, где МПС работало в соответствии с постановлениями и предписаниями Министерства просвещения. Этому же содействовала и профессиональная солидарность учителей и воспитателей, которые в советской провинции сами искали контакты друг с другом для реализации общих педагогических установок. На рубеже 1980–1990‑х годов в новых экономических условиях, вызванных кризисом государственной и централизованной системы управления народным хозяйством и становлением рыночных отношений, началась постепенная ликвидация системы общеобразовательных и детских дошкольных учебных заведений МПС, ставших дорогостоящим бременем для непрофильного министерства.

Мария Ромашова

Глава 10. Музей на позднесоветском предприятии

Между общественным и ведомственным [1131]

В музее [1132]

Вере Анатольевне Мишлановой [1133]

Я – в музее! В заводском музее.

В сотый раз в лицо эпох гляжусь.

На меня со всех сторон глазеют

Мастера, что так любили Русь.

Вот они – те руки и те плечи

Властных в деле, устремленных вдаль.

Жаром их сердец пылали печи

И вскипала огненная сталь…

(2001)

Е. Ф. Акулов [1134]

Само собой разумеется, что на «пустом месте» создать музей нельзя. Организация народного музея возможна лишь в том случае, если есть краеведческий актив, способный вести собирательскую работу, строить экспозицию и развернуть на этой основе широкую пропагандистскую деятельность. Важнейшим условием существования народного музея является также наличие подходящего помещения. Отсутствие хотя бы одного из этих условий делает невозможным создание музея на общественных началах[1135].

Эти слова принадлежали специалистам НИИ музееведения в методической брошюре, изданной к Всесоюзному совещанию народных музеев в 1965 году. Пока профессионалы размышляли над тем, при каких условиях могут появиться общественные (народные)[1136] музеи, как их работу привести в соответствие с музейными стандартами, тысячи советских граждан разного возраста и социального положения, вопреки всем методическим рекомендациям и инструкциям, увлеченно делали выставки, открывали красные уголки, комнаты боевой и трудовой славы и при открытии торжественно именовали их музеями.

Масштаб[1137] и скорость распространения низовой музеефикации были зафиксированы в передовицах газеты «Правда» в 1974 и 1978 годах, в которых обсуждались достижения и проблемы общественных музеев, особенно заводских[1138]. Это был сигнал для всех вовлеченных в процесс создания и работы музея: ведомственные музеи на общественных началах[1139] находятся под пристальным вниманием. Такие музеи должны были создаваться по общественной инициативе (ветеранов, сотрудников и др.), демонстрировать достижения в развитии своего отраслевого ведомства (обороны, здравоохранения, образования, путей сообщения, внутренних дел и т. д.), научных и общественных организаций (профсоюзов, партий, обществ), сохранять общее корпоративное прошлое и пропагандировать политику партии и правительства. Однако большинство подобных музеев официально не регистрировалось, не имело определенного юридического статуса[1140], содержалось за счет организаций[1141] и зависело от личного отношения к ним дирекции. После распада СССР и перехода к рыночной экономике часть этих музеев исчезла[1142]. Другая часть перешла в разряд корпоративных, которые работали на имидж, индивидуальность бренда компании[1143], сохранив при этом свою позднесоветскую специфику: созданные в качестве инициативы «снизу», они балансировали между ведомственными, корпоративными интересами и интересами «общественности».

Кто и как представлял эти интересы в 1960–1980‑х годах? Как они отражались на работе музея и предприятия? Какие традиционные музейные функции и роли выполняли сотрудники музеев, а какие изобретали в условиях специфики работы своего предприятия и работы на нем? Как выстраивалось взаимодействие, с одной стороны, с руководством предприятия и ведомства, а с другой – с ветеранами, краеведами, посетителями и рядовыми сотрудниками организации? В этой главе мы попытаемся ответить на эти вопросы с помощью инструментов музейной антропологии[1144] на примере ведомственных общественных музеев Перми 1960–1980‑х годов, а именно Музея истории Пермского машиностроительного завода им. В. И. Ленина. Выбранный исследовательский инструментарий основан на изучении музейного социума и сообществ, сотрудников и посетителей, их мотиваций, моделей поведения и практик, на исследовании организационной культуры музея, миссии и ценностях, которые музей транслирует.

Специалисты обратили внимание на общественные музеи как одну из форм краеведческого движения, когда в их работе стали массово участвовать люди, не обладавшие специальными знаниями[1145]. Общественные музеи без особых бюрократических препятствий открывались там, где еще не было государственных музеев: в районных центрах, городах-новостройках, в сельской местности[1146]. Некоторые историки, архивисты, сотрудники государственных музеев отмечали серьезную опасность: любители собирали и хранили невероятное количество ценных документов, но не знали, как с этим обращаться[1147]. Другие видели в этом важное свидетельство растущего массового интереса советских людей к историко-культурному наследию, к проблемам охраны памятников истории, культуры и природы[1148]. Так или иначе, но благодаря именно этой низовой музеефикации сохранившиеся до наших дней общественные музеи сегодня выступают в качестве хранителей научно-технического опыта и индустриального наследия, а также потенциальных узлов памяти