Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

К моему удивлению, однако, выйдя из кабинета министра, Семенов довольно заулыбался и сказал:

– Поздравляю! Он, по сути дела, согласился, а ворчит потому, что сам с первого захода чего-то не понял. Однако сообразил в то же время, что если сам с трудом понимает, то в Политбюро никто уж и подавно ничего не поймет. Так что все в порядке! Надо теперь только подумать, как все попроще преподнести.

И действительно, второй наш заход к министру оказался вполне успешным. Записка за его подписью ушла в ЦК КПСС и была быстро одобрена.

3 сентября 1971 года представители СССР, США, Англии и Франции подписали четырехстороннее соглашение по Берлину. Оно определило правовой статус города и – что считали особенно важным западные союзники ФРГ – подтвердило право американских, британских и французских воинских контингентов оставаться в Берлине. Советский Союз и ГДР были довольны другой формулировкой: «Западные сектора Берлина по-прежнему не являются составной частью ФРГ и не будут управляться ею и впредь».

Соглашение ослабило напряженность вокруг Западного Берлина. В декабре на его базе подписали еще два важных документа: соглашение между правительствами ФРГ и ГДР о транзите гражданского населения и товаров через Западную Германию и Западный Берлин и соглашение между сенатом Западного Берлина и правительством ГДР об облегчении и улучшении пассажирского сообщения.

Тогдашний посол в Федеративной Республике Валентин Фалин пересказал свой разговор с Громыко, состоявшийся в 1972 году:

Министр иностранных дел Громыко сказал мне:

– Ради ратификации Московского договора не была бы чрезмерной платой даже передача Федеративной Республике Западного Берлина.

Слова министра воспроизведены абсолютно точно. Если подобным образом мыслили Брежнев и его коллеги по Политбюро, то чего мы бились за мелочевку?

Уже после отставки Брандта, в декабре 1972 года, подписали подготовленный им договор об основах отношений между Германской Демократической Республикой и Федеративной Республикой Германией.

Федеральный министр по особым поручениям Эгон Бар передал своим партнерам из ГДР официальное «Письмо о германском единстве», в котором говорилось: «Договор не противоречит политической цели Федеративной Республики Германии содействовать мирному развитию в Европе, при котором немецкий народ в ходе свободного самоопределения вновь обретет свое единство».

Посольств в Восточном Берлине стало больше, как и иностранных журналистов. Советским дипломатам приходилось в ГДР непросто. Для Громыко сложность состояла в том, что социалистическими странами занимались еще и смежники – партийный аппарат, Комитет госбезопасности, военные.

Посол СССР в ГДР П. Абрасимов подписывает Четырехстороннее соглашение по Западному Берлину. 3 сентября 1971

[ТАСС]

А хозяин ГДР Эрих Хонеккер относился к Советскому Союзу без малейшего пиетета. Он поставил своей целью улучшить жизненный уровень ГДР за счет денег, получаемых от Западной Германии. Причем помощники Громыко заметили, что о контактах с Западом их ставят в известность постфактум.

На официальном уровне в ходу все еще оставался лозунг: «Учиться у Советского Союза – значит, учиться побеждать». Но в Восточном Берлине покровительственно относились к советским коллегам, поскольку уровень жизни в ГДР был неизмеримо выше. Советский генеральный консул в Карл-Маркс-Штадте и Дрездене позволил себе критически отозваться о положении дел в ГДР. Доложили генеральному секретарю Хонеккеру, тот выразил Москве неудовольствие, и консула отозвали. Громыко – даже при желании – не мог защитить своего подчиненного.

Чрезвычайный и полномочный посол СССР в ФРГ В.М. Фалин. 1971

[ТАСС]

Валентин Фалин:

В октябре 1971 года у меня состоялась продолжительная беседа с Ю.В. Андроповым.

Сказал председателю КГБ:

– Хонеккер, по-видимому, не разделяет совместных решений Варшавского Договора… ГДР во главе с Эрихом Хонеккером будет как союзник для нас потеряна.

Со временем оценки Андропова перспектив ГДР стали мрачнее моих.

Эрих Хонеккер, очень тщеславный и окруженный подхалимами, становился все более самоуверенным. Громыко ощущал это острее других.

Юлий Квицинский:

Тогдашнее руководство ГДР, доселе послушно выполнявшее все наши не совсем приятные для него просьбы и требования ради облегчения ратификации Московского договора, после завершения всей этой серии переговоров, приема ГДР в ООН и в обстановке начавшейся широкой полосы международного признания теперь решило, что настало время переходить к более самостоятельной политике.

Э. Хонеккер вскоре огорошил нас выработкой пакета договоренностей с ФРГ, смысл которых состоял в том, что ГДР все больше открывалась для проникновения западных немцев и получала за это многие миллионы западных марок. ГДР начинала торговать политикой в германских делах и делала это без всякого спроса у нас.

А.А. Громыко не замедлил всполошиться. В январе 1975 г. он в весьма откровенной форме высказал наши серьезные сомнения руководству ГДР, а затем делал это еще много раз. Толку, однако, не было. Э. Хонеккер не желал слушаться. Более того, наши немецкие друзья стали сообщать в Москву, что Громыко в германских делах плохо разбирается, видит несуществующие опасности и лишь сбивает с толку руководство КПСС.

Тем временем внутреннее положение ГДР все больше осложнялось. О назревающем взрыве, механизмах его подготовки, основных действующих силах и исполнителях германисты МИДа и КГБ не раз предупреждали и даже готовили проекты записок в ЦК КПСС. Но, посоветовавшись с Андроповым и Устиновым, министр возвращал их без пометок.

Ссориться с Хонеккером никому не хотелось.

А карьеру канцлера Вилли Брандта погубил агент генерала Маркуса Вольфа. Офицер особого назначения из Главного управления разведки Министерства госбезопасности ГДР Гюнтер Гийом, переброшенный в Западную Германию, сделал невероятную карьеру – он стал личным референтом Вилли Брандта по партийным делам и участвовал в закрытых совещаниях, где обсуждались ключевые политические проблемы. Но Гийома арестовала западногерманская контрразведка…

Когда Вилли Брандт 7 мая 1974 года зачитывал в бундестаге заявление об уходе в отставку, его верный соратник Эгон Бар заплакал. Он плакал, не стесняясь окружающих и фотокорреспондентов. Он сожалел не о том, что и ему придется покинуть правительство. Он сожалел о том, что из активной политики уходит человек, рожденный для того, чтобы находиться на посту канцлера. Для самого Брандта отставка стала катастрофой. Человеку эмоциональному, ему даже приходила в голову мысль о самоубийстве.

В результате успешной работы восточногерманской разведки новым канцлером стал Гельмут Шмидт, занявший куда более жесткую позицию в отношении Советского Союза и ГДР. В годы Второй мировой обер-лейтенант вермахта Шмидт воевал на восточном фронте. Его танковая дивизия пыталась взять Ленинград. Ему повезло, он остался жив. В августе 1945 года его отпустили из британского лагеря для военнопленных. Ему было